До сих пор встречаются примеры этой конструкции с несовершенным видом: Мне случалось бывать в Париже. Помимо случиться и случаться в этой конструкции могли использоваться близкие пары довелось и доводилось и пришлось и приходилось, а также выпало и выпадало. Все они указывают на то, что события происходили не по воле субъекта, а сами собой или вынужденно, ср. примеры:

(1) <...> во все время, которое пробыл Цесаревич в Царском Селе до отъезда за границу, хотя он и был, как сказано выше, на вид здоров, но не один раз в это время мне пришлось слышать от него самого, что он чувствует себя неважно.[В. П. Мещерский. Мои воспоминания (1897)]

(2) Самый красивый мужчина, которого мне приходилось видеть <...>. [И. Грекова. Перелом (1987)]

(3) И хотя лично мне выпало жить и работать в Париже всего лишь две недели, я охотно поддержал этот тост. [А. Е. Рекемчук. Мамонты (2006)]

(4) Во-первых, и в русском тексте, и во всех переводах, которые мне выпадало читать, <...> говорится, что сотворил Бог небо и землю <...>. [митрополит Антоний (Блум). Мысли при чтении Священного писания (1996)]

Линейная позиция наречия в современном русском языке является подвижной и определяется прежде всего коммуникативной структурой предложения, т.е. распределением смысловых акцентов. Вместе с тем для наречий разных семантических классов наиболее нейтральной является позиция перед глаголом (Сиротинина 2003 (1965), Митева 2009). Это относится и к наречиям образа действия, таким как поочередно, быстро, хорошо, невольно, медленно и др. Ср. (1), (2):

(1) Ежегодные парламентские встречи законодателей с духовенством поочерёдно принимают у себя Госдума и Совет Федерации. [Парламентская газета, 2021.05.18]

(2) Юрий Петрович хорошо помнит знаменитого спортсмена. [Комсомольская правда, 2014.07.10]

Но, например, при особом выделении наречия, таком как противопоставление, становится допустимой и его позиция после сказуемого: ср. (3).

(3) И специалисты понимают, какова вообще ситуация «в среднем по больнице» ― какие предметы преподают хорошо, а где нужно подтянуться. [Комсомольская правда, 2014.07.21]

В языке XVIII-XIX вв. позиция наречия после сказуемого была допустима и при нейтральной коммуникативной структуре: ср. (4)-(8).

(4) Сосѣды сея державы надѣются тщетно на заключенный въ 1749 году въ Акенѣ вѣчный миръ. [Ежемѣсячныя сочиненія къ пользѣ и увеселенію служащія. Генварь – Іюнь, 1755 года, 1755]

(5) Он рассердился жестоко и, посмотрев на него сурово, увидел, что и в зеркале ему то же отвечает. [Д. И. Фонвизин. Козел философ (1761-1765)]

(6) Мужик, взяв свою бочку, пошел в поле и дожидал господина, который, собрав с собою много людей, поехал к мужику, и как скоро к нему подъехал, то приказал служителям, чтоб его, будто шуткою, поколотили хорошенько. [Смирный мужик и драчливая жена (1780-1790)]

(7) Сии опасные иностранцы думали справедливо, что гордая Арсена будет для них лучшею Царицею, нежели скоромная Элиза, которая ненавидела льстецов. [Н. М. Карамзин. Колодезь Истины, 1802]

(8) Графиня ухватила бедное дитя, прижала крепко к груди своей, маленькие ручонки оплелись вокруг ее шеи. [Неизвестный. [Истинное приключение благородной россиянки (1803)]

При этом такая позиция не была обязательной – в принципе коммуникативно нейтральное наречие могло располагаться и до глагола, ср. разные варианты расположения наречия невольно в (9) и (10):

(9) Проведя дома в уединении дней с восемь, я невольно сделался уныл. [И. М. Долгоруков. "Повесть о рождении моем..." (1788-1822)]

(10) Свежий бодрящий воздух располагал невольно к веселью, и мы болтали без умолку всю дорогу. [А. Н. Апухтин. Между жизнью и смертью (1892)]

Похожая ситуация была, по-видимому, и в древнерусском языке. Ср. два примера (11) и (12) из «Истории Иудейской войны Иосифа Флавия» (XI-XIII вв., перевод А. А. Пичхадзе), различающихся позицией наречия скоро относительно глагола:

(11) И страхъ велий на всѣхъ нападе, и охабльшеся градъвзятия, течяху скоро къ гемону. – 'И великий страх напал на всех, и, оставив битву за город, они быстро побежали к полководцу'.

(12) Гражане же очютивше пришествие ихъ, сташа прѣдъ градомъ исплъчившеся, и снемшеся съ римскыми плъкы, скоро побѣдиша ихъ. – 'Ибо горожане, узнав об их наступлении, стали перед городом, изготовившись к бою, и, схватившись с римскими полками, скоро победили их'.

Показательно, что в переводе на современный русский язык наречие в обоих случаях предшествует глаголу: быстро побежали и скоро победили.

Наряду с древнерусской традицией на расположение наречия в XVIII-XIX вв. мог влиять французский язык, в котором наречие чаще всего следует за глаголом (Grevisse, Goosse 2008: 1211).

Более свободная, чем сегодня, позиция наречий отражала более общую тенденцию: порядок слов в языке XVIII века подчинялся менее жестким ограничениям, чем сегодня; в частности, он меньше зависел от смысловых акцентов, членения информации на известное и неизвестное и других коммуникативных факторов (Ковтунова 1969: 84; Выхрыстюк 2008: 32).

Вплоть до середины XIX века наиболее употребительным среди синонимов, обозначавших желание сменить долгое и монотонное занятие, был глагол наскучить. Более привычное нам надоесть начинает вытеснять его лишь во второй половине XIX в. (см. график).

В языке XVIII-XIX вв. у глагола наскучить существовали две разные модели управления. С одной стороны, наскучить мог употребляться как надоесть. Тогда то, что наскучило, передавалось Им. п., а тот, кому это наскучило, – Дат. п.:

Старику наскучили ежедневные старухины журби и ворчания [Сказка о старике и сыне его журавле (1794-1795)]

Однако наскучить мог иметь и другую модель управления. В этом случае то, что наскучило, выражалось Тв. п., а тот, кому это наскучило, – Им. п.:

Княгиня, вероятно, наскучила вдовством и того и гляди выйдет за графа замуж. (= Княгине надоело вдовство)[Н. С. Лесков. Захудалый род (1874)]

Такой моделью управления обладают возвратные глаголы, синонимичные наскучить, например пресытиться (ср. она пресытилась любовью).

В текстах XIX в. особенно часто такая модель управления встречается в деепричастных оборотах, как в рассматриваемом примере из Лермонтова: Однажды, наскучив бостоном (...), мы буквально переводится как 'однажды, когда нам надоел бостон'. Ср. подобное употребление у Карамзина:

Польские славяне, ляхи, наскучив бурною вольностию, подобно славянам российским, еще ранее их прибегнули к единовластию. [Н. М. Карамзин. История государства Российского: Том 1 (1803-1818)]

Глагол засидеться входит в язык достаточно поздно: первые его употребления (1) и (2), зафиксированные в НКРЯ, датируются XVIII в. Есть основания считать, что слово было известно и в XVII в.: ср. пример (3) из (СлРЯ XI-XVII).

(1) Но чтоб курица не засиделась, то посади ее на три дни под сито. [М. В. Ломоносов. Лифляндская экономия (перевод) (1747)]

(2) Ты, видишь, что она после твоего отказа не долго засиделась в девках. [И. А. Крылов. Пирог (1799-1801)]

(3) А коли мы, богомольцы твои, за правилом в вечеру утрудимся, до полуночи у пивного ведра засидимся... и тогда мы немножко умедлим. [Калязин. чел., 121. XVIII в. ~ XVII в.]

Засидеться образовано от глагола сидеть, который к XVII в. имел богатую структуру полисемии (словарь XI-XVII в. фиксирует у этого глагола 14 значений, не считая фразеологически связанных) и обозначал не только определенное положение (сидеть на стуле), но и нахождение в замкнутом пространстве (сидеть дома) и обладание статусом, в том числе должностью (сидеть в девках, в подмастерьях). Именно переносные значения производящего глагола, связанные с местонахождением, пребыванием в состоянии и обладанием статусом, отражаются в производном засидеться. Сохраняются они и в современном языке, например, в (4) и (5).

(4) По словам его подруги, он допоздна засиделся с коллегами в баре отеля... [Vesti.ru, 04.11.2020]

(5) Теперь одна из главных задач Юрия Чайки, похоже, — не засидеться полпредом Северо-Кавказского округа, по крайней мере на такой же срок. [Коммерсант, 22.01.2020]

Управление глагола обстоятельствами места (засидеться где), как в прямом, так и в переносном значении, с XVIII-XIX века также не претерпевает изменений. Изменилась же со времен Лермонтова сочетаемость глагола с обстоятельствами времени.

В языке XVIII-XIX в. глагол засидеться регулярно использовался в сочетании с обстоятельством (не)долго (6), (7), а также (2), что сегодня практически невозможно для глаголов совершенного вида.

(6) Это так... вы засиделись слишком долго здесь, в этом болотистом климате. [И. А. Гончаров. Обыкновенная история (1847)]

(7) ... Нынешний мой приезд был изо всех самый хлопотливый: я здесь засиделся долее, чем предполагал, даже не успел еще ни разу быть в Бунине. [П. В. Киреевский. Письма А. А. Елагину (1842)]

Слово обыкновение 'традиционный уклад, привычка' восходит к общеславянскому *ob-vyknǫti (Фасмер), с которым связаны такие слова, как глагол обвыкнуть / привыкнуть, существительные привычка и обычай, а также прилагательные обыкновенный, обычный, привычный. В отличие от более древнего обычай, которое встречается уже в старославянских памятниках, имя обыкновение было образовано лишь в XVI веке от самого глагола обыкнуть при помощи церковнославянского суффикса -ениj.

(1) Яко все мудрыя глаголютъ, иже многолѣтныя обыкновения, от младости утвердившися во человѣческихъ душахъ, во естество обращаются и плохо, или неудоб заглажаеми бываютъ.[Андрей Курбский. История о великом князе Московском (1564—1583)

В XVI-XVIII вв. обыкновение использовалось не так, как сегодня: согласно (СлРЯ XI-XVII), это слово могло называть не только сложившуюся в обществе 'привычку, традиционный уклад', но и некоторый 'заведенный порядок', или устав (2)-(4).

(2) <...> а велѣно ему быть у насъ въ братствѣ, и пищею кормить и поить по обыкновенію монастырскому <...> [Отписка архимандрита Иосифа к строителю новгородского подворья Мартиниану и стряпчему Степану Лапезовскому (1691.03.10)

(3) И хотя Овидий в своих стихах, по обыкновению латинских стихотворцев, стопы и, сколько из сего гексаметраMateriam quaeris? <...> [М. В. Ломоносов. Письмо о правилах российского стихотворства (1739)]

(4) <...> также противъ обыкновенія Свѣйскаго владѣнія половина порторіи доведется въ казну Царскаго Величества, а другую половину въ Ратушную казну; <...>. [М. Д. Чулков. Историческое описаніе россійской коммерціи (1786)]

Ср. значение 'закон' у имени обычай в (СлРЯ XI-XVII) и примеры типа (5)

(5) То вы своимъ злобеснымъ обычаемъ утвердили измѣнниковъ любити, а в ыныхъ земляхъ израдецъ не любятъ и казнятъ, да тѣмъ и утвержаются. [Иван Грозный. Первое послание Ивана Грозного Курбскому (1564)]

Антонимичные конструкции по обыкновению и против обыкновения впервые встречаются уже в XVI-XVIII вв., но сначала не как вводные, в отличие от современных употреблений. Во всех рассмотренных примерах у имени обыкновение есть зависимые (ср. в примере (2) по обыкновению монастырскому), и это мотивировано семантически: в (2)-(3) по обыкновению близко современному 'согласно порядку, в соответствии c уставом Ха', а в (4) против обыкновения значит 'вопреки такому порядку или уставу'.

СИНТАКСИЧЕСКИЕ СВЯЗИ В ОБЕ СТОРОНЫ-ОДНА МЫСЛЬ 1 пример

современные синтаксически изолированные употребления типа (6) и пример (7), в котором обыкновение само является зависимым другого имени. В данном случае это слово реферирует к образцу оформления надписи (то есть указания адресата и адреса на письме).

(6) Это очень умный, тонкий, многослойный и — по обыкновению — чрезвычайно остроумный фильм. [Великолепная девятка: новый фильм Тарантино идет на рекорд по сборам // Известия, 05.08.2019]

(7) Всяк свое решение должен адресовать прямо в Академию с надписью по обыкновению и приобщением особливого письма с объявлением своего имени <...> [М. В. Ломоносов. Проект регламента Академии Наук (1762)] ВВЕРХ?

К концу XVIII столетия не-вводные употребления типа (2)-(4) практически полностью исчезают из узуса. Одновременно частотность этого имени увеличивается благодаря тому, что в русский язык были калькированы конструкции войти/ввести в обыкновение, выйти из обыкновения, следовать обыкновению, быть в обыкновении, иметь обыкновение + инфинитив.

По крайней мере часть этих конструкций была перенесена в русский из французского: согласно (Dictionnaire de l'Académie française), coutume в XVII-XVIII вв. могло использоваться в ряде похожих выражений. Cр. est venu en coutume, est passé en coutume 'это вошло в обыкновение'; suivre les coutumes locales 'следуйте местным обыкновениям'; les pierres <...> ont coûtume de se fendre à la gelée 'камни имеют обыкновение трескаться на морозе' и примеры (8)-(10).

(8) Откуду произошло основание сих правил, я не ведаю, но знаю только то, что от подобных происшествий вошло в обыкновение говорить, что женщины гораздо хитрее мужчин.[Н. И. Новиков. Трутень. Еженедельное издание на 1769 год месяц май (1769)]

(9) Чтожъ касается до нѣкотораго другаго рода чистоты, которая носитъ одежду; то я соглашаюсь, что оная не достойна хулы, и что можно въ томъ слѣдовать обыкновенiю. [В. К. Тредиаковский. Истинная политика знатных и благородных особ [перевод книги Н. Ремона де Кура с французского] (1745)]

(10) <...> почти каждое жительство Черемисами населенное имѣетъ свои особливыя обыкновенїя. [Н. П. Рычков. Журналъ или дневныя записки путешествїя Капитана Рычкова <...> (1770)]

Антонимичные выражения по обыкновению и против обыкновения попадают в этот ряд калькированных конструкций. Под влиянием французского языка они получают новое прочтение: 'как обычно' в (11) вместо 'согласно какому-то правилу' и 'вопреки тому, что бывает обычно' в (12) вместо 'вопреки каким-то правилам'.

(11) ДРУГОЙ ПРИМЕР с неконтролир.

(12) Утро, противъ обыкновенія, было прекрасное, солнце не помрачалось ни однимъ облачкомъ, легкій вѣтерокъ едва колебалъ море, и чуть чуть развѣвалъ паруса наши. [П. П. Свиньин. Наблюденія Русскаго въ Америкѣ (Письмо къ А. Ѳ. Лабзину.) (1812)]

Ср. Il en use comme de coutume 'он сделал это по обыкновению / как обычно' и Il a fait cela contre sa coutume 'он сделал это против своего обыкновения / не как он делает обычно' в (Dictionnaire de l'Académie française).

К концу XIX века в конструкциях типа (8)-(10) обыкновение вытесняется именем привычка, восходящим к тому же корню.

Вводные конструкции по обыкновению и против обыкновения еще можно встретить в некоторых литературных текстах, однако в современном языке они имеют яркий книжный оттенок. По обыкновению заменяется на по привычке, сохранившееся до сих пор, а против обыкновения не имеет точного аналога со словом привычка (*против привычки ); наречие непривычно имеет похожую семантику, но не является вводным и имеет другие сочетаемостные ограничения:

(13) Вчерашний день, против обыкновения, провел я не в трактирах, а дома. [А. Н. Вульф. Дневник (1830)]

Вчерашний день провел я непривычно: не в трактирах, а дома.

сегодня не так, как у Лермонтова

неожиданно / вопреки ожиданиям

внезапно (посмотреть соц сети) и когда появилось

смотреть НОСС?

В лермонтовском тексте

По всей видимости, постепенная утрата существительного обыкновение (в том числе и из устойчивых сочетаний) отражает более общую тенденцию к устареванию отглагольных имён с ениj. Согласно (Виноградов, Шведова 1999), имена действия с этим суффиксом, образованные от основ совершенного вида глагола в XIX веке "все более отчетливо приобретают признаки словообразовательной категории, потерявшей активную силу". Часть из них утрачивается -- таковы, к примеру, имена, узнание, выучение, приписание, отслушание, задобрение и т.д.; а сохранившиеся в узусе слова претерпевают значительные изменения в семантике или переходят в зону маркированной лексики.

Считается, что прилагательное занимательный как семантическая калька французского interessant впервые было употреблено Карамзиным в 1787 г. в предисловии к «Юлию Цезарю»:

Французские переводчики Шекеспировых трагедий говорят об оном так: «Брут есть самый редкий, самый важный и самый занимательный моральный характер. <...>» [Н. М. Карамзин. Предисловие к переводу трагедии У. Шекспира "Юлий Цезарь"].

Прилагательное интересный в значении увлекательный, нескучный, возбуждающий внимание, любопытство' также в тот момент употреблялось в русском языке:

Журнал наш, друг мой сердечный, нимало не интересен, и я его к тебе не сообщил бы, если б не знал, как все вы нас любите и как охотно будете читать об нас все то, что посторонним людям могло б очень наскучить. [Д. И. Фонвизин. Письма родным (1784-1785)]

Однако это значение появилось только в 70-е годы XVIII века под влиянием французского языка. Как отмечают Ю. М. Лотман и Б. А. Успенский, первоначальное значение слова интересный, вошедшего в язык из в Петровскую эпоху, было связано с пользой, прибылью:

Сие противно не токмо человеколюбию, но и клонится к интересному (= большому) ущербу. [М. В. Ломоносов. Записка о служебных преступлениях <...> (10.12.1761-24.12.1761)]

В современном языке след этого старого значения сохраняется в конструкции быть в интересном положении в значении 'быть беременной'. Первоначально в этом выражении не было никакой "увлекательности", и оно буквально означало 'быть в ожидании прибавления (в семействе)'.

Любопытно, что в конце XVIII в. - нач. XIX в. и интересный в своем новом значении 'увлекательный', и занимательный воспринимались современниками как галлицизмы, а их употребление подвергалось критике со стороны Шишкова и других противников влияния французского языка на русский:

<...> благодаря презрению к природному языку своему, кто не знает ныне по-французски? По мнению нынешних писателей великое было бы невежество, нашед в сочиняемых им книгах слово переворот, не догадаться, что оно значит révolution или по крайней мере révolte. Таким же образом и до других всех добраться можно: (...) занимательно — intéressant и т. д. [Шишков «Рассуждение...», 27]

Во времена Лермонтова интересный и занимательный уже свободно употреблялись в русском языке, являясь синонимами. Так, разговор мог быть не только занимательным, как у Лермонтова, но и интересным:

Когда приезжие наши вошли в комнату, прервался, как им казалось, интересный разговор. [Н. И. Греч. Черная женщина (1834)]

В древнерусском языке соотношение между краткими и полными формами прилагательных с точки зрения их функций отличалось от современного. С одной стороны, в позиции перед существительным в качестве согласованного определения могли употребляться не только полные формы (великыи домъ), но и краткие (великъ домъ). При этом они были противопоставлены по признаку определенности: полные формы указывали на определенный объект, ср. великыи домъ 'тот большой дом', а краткие формы обозначали неопределенный объект, ср. великъ домъ 'некоторый большой дом'. С другой стороны, в предикативной позиции краткие формы (домъ великъ) преобладали над полными (домъ великыи).

Полные формы начали более или менее последовательно употребляться в позиции предиката лишь приблизительно с XV-XVI вв. (Виноградов, Шведова 1964: 128). А по мере того как стиралось противопоставление между краткой и полной формой по признаку определенности, полные формы постепенно вытесняли краткие из атрибутивной позиции, то есть позиции согласованного определения (Кузнецов 2020: 312-317). Таким образом, полные формы стали «специализироваться» на атрибутивной функции, а краткие – на предикативной.

Такое положение дел сохранялось и в языке XVIII-XIX вв.: в атрибутивной функции в это время краткие формы уже редки, а в позиции предиката и некоторых близких к ней позициях краткие формы преобладают над полными (Булаховский 1954: 323, Виноградов, Шведова 1964: 239). Ср. в (1) использование кратких прилагательных при сказуемом в позиции, которая сегодня требует полного прилагательного, как в (2):

(1) Хвастливость разбойника показалась мне забавна. [А. С. Пушкин. Капитанская дочка (1836)]

(2) Немчинов хмыкнул: история показалась ему забавной. [«Волга», 2010]

Однако после XIX в. частотность кратких прилагательных в предикативной позиции стала падать, а частотность полных, наоборот, расти. Ср. графики, отражающие эти изменения – на примере человеческих качеств:

Сегодня, таким образом, полные формы и в предикативной позиции в целом преобладают над краткими. Вместе с тем, краткие прилагательные в предикативной позиции не ушли из современного языка. Их конкуренция с полными формами определяется несколькими факторами. Считается, например, что краткая форма лучше сочетается с выражением временного признака, а полная форма – с выражением постоянного признака. Так, полная форма прилагательного одинокий выражает постоянное свойство 'не иметь семьи', а краткой форме одинок больше свойственно выражать временное психологическое состояние одиночества:

(3) Он одинокий, у него никого из родных не осталось. [Новая газета, 2018.06]

(4) В своей попытке спасти людей он одинок. [lenta.ru, 2014.12]

Однако эта закономерность – не более чем тенденция (Кустова 2018). Временное состояние может выражаться полной формой (5), а постоянное свойство – краткой (6):

(5) Я не помню когда я это сказал, наверное, был пьяный, но веселый! [Комсомольская правда, 2013.04.11]

(6) Мне импонировало, что Николай сам был смел и готов поменять отрасль. [Ведомости, 2018.12]

Когда у прилагательного есть зависимые слова, сегодня может использоваться только краткая форма. Ср. невозможность заменить краткую форму на полную в (7) и (8):

(7) Есть версия, что это хакерская атака, я больше склонен (*склонный) к этой версии. [Парламентская газета, 2021.10]

(8) Я не способен (*способный) на такие поступки. [Коммерсант, 2020.09]

О других факторах, определяющих выбор между краткой и полной формой в современном языке, см. (Кустова 2018).

В тексте Лермонтова речь идет о «мусульманском поверье» о том, что судьба человека записана на небесах. Сама же фраза написан(ный) на небесах, т. е. 'предопределенный свыше', восходит не к Корану, а к более привычному русскоязычному человеку синодальному переводу Нового завета; ср. (1).

(1а) <...> однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах (ἐνγέγραπται ἐν τοῖς οὐρανοῖς). [Лк. 10:20]

(1б) Но вы приступили к горе Сиону и ко граду Бога живаго, к небесному Иерусалиму и тьмам Ангелов, к торжествующему собору и церкви первенцев, написанных на небесах (ἀπογεγραμμένων ἐν οὐρανοῖς). [Евр. 12:22—23]

В XIX в. она, по всей видимости, воспринималась естественно в текстах как религиозного, так и вполне светского содержания (ср. (2) vs. (3)).

(2) «Не радуйтесь тому, что бесы повинуются вам, а ищите того, что имена ваши были написаны на небесах». «Будьте совершенны, как совершенен отец ваш небесный». [Л. Н. Толстой. Царство Божие внутри вас, или христианство не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание (1893)]

(3) Один мудрый сказал: “Браки написаны на небесах!” А мы прибавим: “написанное на небесах исполняется на земле!” [Ф. Н. Глинка. Записка Ф. Н. Глинки о магнетизме (1830)]

В современном, более светском обществе фраза написан(ный) на небесах воспринимается как явно религиозная, и причину тому можно усмотреть не только в ее смысле, но и в использовании явно книжной формы множественного числа – небеса (см. График 1).

Ср. пример (4), в котором автор, обыгрывая смысл фразы имена написаны на небесах, заменяет стандартную для религиозного контекста форму множественного числа небеса формой единственного числа – небо:

(4) Написать свое имя на небе можно только выстрелами. [«Известия», 20.06.2002]

Показателен и пример (5), где также используется форма единственного числа.

(5) <...> Циолковский не мог придумать, на чем послать человека в космос, а ему на небе было видение дымчатого следа. Я была у него в доме, и рассказывают, что ему было написано на небе дымчатым следом, облаком: «На ракете». [«Менестрель», 2012]

Здесь уже нет прямой аллюзии на библейский текст, а «написанное на небесах» понимается буквально: облака в небе складываются в узор, напоминающий буквы, которые можно прочитать.

В отличие от всех приведенных выше примеров, в (5) прямо называется адресат написанного. Этот участник ситуации обозначается дательным падежом: ему было написано на небе. У М. Ю. Лермонтова такого управления нет: говорится о написанной на небесах судьбе человека. В другом примере конструкции, встречающемся в «Фаталисте» (6), речь идет уже о конкретном человеке – говорящем, однако дательный падеж все равно не используется.

(6) Уж восток начинал бледнеть, когда я заснул, но — видно, было написано на небесах, что в эту ночь я не высплюсь. [М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени (1839-1841)]

Дательный падеж, обозначающий того, чья судьба предопределена, появляется в другой, синонимичной конструкции – на роду написано / написано на роду. В Национальном корпусе конструкция впервые зафиксирована уже в текстах второй половины XVIII в., см. (7). Это почти на полвека раньше, чем написано на небесах. При этом более ранний – и, по-видимому, более естественный порядок слов – с обстоятельством в препозиции – на роду написано. Конструкция с постпозитивным обстоятельством написано на роду (8) впервые фиксируется примерно в то же время, что и написано на небесах, – в тексте 1831-1832 гг. Частота встречаемости написано на роду в Основном корпусе НКРЯ составляет лишь 33 текста и 35 примеров при 280 текстах и 317 примерах для на роду написано.

(7) Что кому на роду написано, тому так и быть. [А. П. Сумароков. Рогоносец по воображению (1772)]

(8) Брат мой милый! коли меня пикой, когда уже мне так написано на роду, но возьми сына! [Н. В. Гоголь. Страшная месть (1831-1832)]

Если в библейском написано на небесах речь идет о записанных именах праведников, то на роду, как это видно из примеров, записывается именно ситуация – судьба. И именно о судьбе идет речь в «Фаталисте». Это дает основания предположить, что у лермонтовского написано на небесах мог быть иной источник – французское устойчивое выражение écrit dans le ciel (букв. 'написанный на небе'). Очевидно, что оно восходит, скорее всего, к тем же новозаветным текстам, но употребляется шире и, например в астрологических текстах, допускает в качестве прямого объекта обозначение не имени, а ситуации. Так, в (9) речь идет не об имени праведного или грешного человека, а о подробностях его судьбы.

(9) …et, sans parler du reste, jamais il n'a été en ma puissance de concevoir comme on trouve écrit dans le ciel jusqu'aux plus petites particularités de la fortune du moindre homme. (Полное собрание сочинений Мольера, опубл. в 1826 г.)

Ср. русский: И, не говоря уже об остальном, я никогда не мог представить себе, как могут быть мельчайшие подробности судьбы самого ничтожного человека записаны на небесах (букв. на небе)'.

Уже с первой половины XIX в. написано на небесах в нерелигиозных текстах начинает употребляться именно на французский манер – для обозначения предопределения, судьбы, а не имен праведников. При этом форма множественного числа небеса регулярно заменяется на форму единственного числа небо, ср. (10), (11). Фраза начинает употребляться в разных временных формах. Интересно, что при этом изначальный порядок слов с постпозитивным обстоятельством заменяется невозможным во французском, но характерным для на роду написано порядком с обстоятельством в препозиции.

(10) Кому на небе написано ехать на корабле за море, к величанам1, тот и будет жив! [И. Н. Скобелев. Рассказы русского инвалида (1838-1844)]

(11) На небѣ было написано, что змѣя укуситъ — змѣя и укусила. [Н. А. Лейкин. В гостях у турок (1897)]

В XX в. написано на небесах / на небе написано для обозначения судьбы практически перестает употребляться и уступает место светскому написано на роду / на роду написано.

В современном русском языке значение предопределенности выражается скорее однословно: с помощью причастия предопределен(ный), а также предикативных суждено и судьба (кому что (с)делать), ср. (12)-(14).

(12) Может ли женщина изменить свою судьбу, или все предопределено свыше? [«100% здоровья», 2003.01.15]

(13) <...> именно этой песне суждено было стать очень распространенной. [«Народное творчество», 2003]

(14) <...> судьба им была — жить на хуторе отшельниками. [Гузель Яхина. Дети мои (2018)]

Устойчивое сочетание написано на небесах не фиксируется в фразеологических словарях вовсе, а написано на роду фиксируется и имеет помету разг. (Фразеологический словарь Федорова).

В Национальном корпусе обе конструкции встречаются сравнительно редко, но написано на роду и особенно на роду написано – более чем в 10 раз чаще (см. График 2):

Таким образом, в «Фаталисте» мы видим, как новозаветная калька написан на небесах начинает встраиваться в нерелигиозный контекст. Во французском языке аналогичный процесс оказался успешным: выражение écrit dans le ciel активно использовалось в XX в. – оно стало переводным эквивалентом названия фильма «The High and the Mighty» (1954) и названием популярной песни Боба Аззама (1963). В русском же языке выражение не прижилось. Возможно, виной тому секуляризация общества, а возможно, такая калька просто дублировала смысл возникшего раньше фразеологизма на роду написано.

Многие – это распространенная для первой половины XIX в. калька с французского и частая – в языке М. Ю. Лермонтова. Действительно, смысл не в том, что людей было много, а в том, что их было больше одного. В другом месте "Фаталиста" читаем: Многие, невольно вскрикнув, схватили его за руки. Одного человека за руки могут схватить несколько человек, но не много.

В других произведениях Лермонтова тоже есть похожие употребления:

— Я его знаю, — отвечал Вадим с улыбкой, — И вы его скоро увидите! <...> Когда! ― воскликнули многие.[М. Ю. Лермонтов "Вадим"].

Встречаются они и в ремарках, то есть для обозначения действующих лиц, ср.:

Анна Николавна (подходит). Барышни, господа кавалеры, не хотите ли играть в мушку… столы готовы.

Многие. С большим удовольствием; Да! бедный Арбенин! Вы знаете: он сошел с ума!

Многие. Как сошел с ума? Молодой Арбенин? Мы не слыхали! [М. Ю. Лермонтов Странный человек, 1831].

Подобные примеры есть и у других авторов того же периода:

«Пора, братцы, на работу». ― «Постоим еще», ― отвечали многие [М. П. Загряжский. Записки, 1770-1811].

В особенности интересен следующий пример, где существительное многие образует смысловую пару с другие (вместо ожидаемого одни/некоторые – другие):

Между тем как все гости утопали в веселостях, музыка гремела, вины заставляли многих шататься около буфетов, а другие помогали своей непорядочною скачкою расстраивать веселые танцы молодых госпож и господчиков [И. А. Крылов, Почта духов, 1789]

Интересно, что в параллельном французско-русском подкорпусе НКРЯ в переводах Флобера и Бальзака plusieurs может переводиться и как многие, и как некоторые, в том числе субстантивированно:

Il était placé auprès de la porte, et plusieurs s'étonnaient qu'il ne répondît pas au nom de Jacquot, puisque tous les perroquets s'appellent Jacquot. [Gustave Flaubert. Un coeur simple (1877)]

Его поместили у дверей; многие (/ некоторые) удивлялись, что он не откликается на имя Жако, ― ведь всех попугаев зовут Жако. [Гюстав Флобер. Простая душа (Е. Любимова, 1960-1970)]

Подтверждает возможность вариативного перевода и словарь Trésor de la langue française, где, среди прочих, приводятся два значения слова plusieurs: (1) ‘некоторое небольшое количество больше двух’ и (2) ‘значимое множество внутри более крупного множества’. Первому соответствует некоторые, а второму – многие.

Судя по данным НКРЯ, сочетание слышал от верных людей/от верного человека перестает употребляться в начале XX века. В современном языке верный человек не сочетается с глаголом слышать. Сейчас верный человек употребляется гораздо реже и имеет значение 'преданный', поэтому при нем обычно указывается кому человек предан:

Нынешний же сегун не ленился сам появляться после битвы на поле сражения и своими глазами убеждаться в усердии верных ему людей (= преданных). [Андрей Геласимов. Степные боги (2008)].

Вздор имеет долгую историю значений, которая описана у В. В. Виноградова в «Истории слов». Изначально слово вздор имело значение 'то, что было взодрано, надрано, отодрано', то есть оторвано. Это значение пошло из обихода плотников: строгать в задор, то есть так, что дерево задирается. Позже вздор приобрело значение 'сор'. В XVIII в. вздор мог употребляться в контексте посадить в голову вздор:

Ты вечно посадил себе в голову вздор, как тебе не удивляться! [Русск. сатирич. журн. XVIII в., с. 168]

В XVIII же веке значение смещается в сторону 'ссора', 'чепуха'. Встречается и форма множественного числа – вздоры:

Какихъ вздоровъ и какихъ глупостей не говорятъ въ каждой день въ собраніяхъ? [О пользѣ добраго сообщества (перевод с франц.) 1759]

В XIX в. в русский язык начинает входить слово неясного происхождения ерунда, сначала со значением 'дрянь' (см. Виноградов 1999), а позже и со значением 'чепуха', и постепенно вытесняет вздор.

Слово список используется для обозначения документа, в котором по порядку записаны некоторые элементы, например, фамилии и имена людей, названия кораблей или продуктов, которые нужно купить.

Документ мы можем представить как текст с некоторым содержанием, и тогда мы будем говорить о том, что это содержание находится в нем. С другой стороны, документ – это бумага, то есть поверхность, на которой что-то записано. Таким образом, выбор предлога в сочетании в списке и на списке будет зависеть от того, какой ракурс мы выберем и какое действие будем совершать над текстом. Ср. поставить на списке печать 'на поверхности документа со списком' vs. найти в списке свою фамилию 'среди других имен списка'.

В языке XIX века правила выбора между в и на в сочетании со словом список не были такими жесткими, как сегодня: можно было увидеть на списке в ситуациях, где сегодня мы сказали бы в списке, то есть тогда, когда нам важно именно содержание документа, а не его форма (1)-(4).

(1) Считаю неуместным, с одной стороны, делать скандал в Совете, а с другой, умножать число недовольных и притом в многочисленном семействе, почти поголовно состоящем и на службе, и на списке приглашаемых ко двору. [А. А. Половцов. Дневник (1890)]

(2) «Пусть идут в город, — сказал он своим боярам, — и напишут на список половину владычних и монастырских волостей, только чтоб не таили ничего; а что утаят — та земля великих князей». [Н. И. Костомаров. Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада (1863)]

(3) По разряду биологических наук: Общее число мест 40. Число лиц, находящихся ныне на списке 38. — Вакансий 2. [Выписка из протокола заседания физико-математического отделения императорской Академии Наук № XVI (1883)]

(4) Любопытно знать, был ли я на списке кандидатов, представленных государю? [В. Ф. Одоевский. Дневник В. Ф. Одоевского 1859-1869 гг. (1866)]

Надо сказать, в с самого начала является основным вариантом – как в (5)-(9).

(5) Могу носить флотской белой или свой прежней; но я ношу прежней, а между тем нахожусь я в списке армейском и в обеих местах мое старшинство идет и когда вздумается, то я могу быть и в армии что и исполню, как скоро получу мои деньги из коллегии. [А. А. Баратынский. Письма (1796)]

(6) Они уверили его, что в какое-то наступающее торжество он получит чин и ленту и что они видели доклад у министра и сами читали имя его в списке производства. [И. М. Муравьев-Апостол. Письма из Москвы в Нижний Новгород (1813-1815)]

(7) Конечно, тебе во сне виделось, что ты купец, — показывает ему список, в котором имя его написано. [М. Комаров (обработка). Повесть о приключениях английского милорда Георга и бранденбургской маркграфини Фридерики-Луизы <...> (1782)]

(8) Мы имеем перед собою список грузинских государей, от Фарнабаза до Георгия XIII, то есть, от 268 года до Р. X. по 1800 год после Р. X., список, в котором находится ни более и ни менее девяноста восьми последовательных царствований. [О. И. Сенковский. Некоторые сомнения касательно истории грузинов (1838)]

(9) Однажды школьники порешили уничтожить список, в который ставились отметки. [М. А. Лялина. Путешествия H. М. Пржевальского в восточной и центральной Азии (1891)].

Употребления на списке единичны (всего 8 примеров в подкорпусе XVIII-XIX вв.) и, вероятно, являются калькой с французского sur la liste (букв. 'на списке / на список'). В языке XVIII-XIX вв. можно встретить подобные единичные употребления предлога на и с другими обозначениями текстов: ср. на тексте в (10), на документе в (11), на объявлении в (12). Во всех перечисленных случаях сегодня использовали бы, вероятнее всего, предлог в.

(10) «Русские ведом [ости] «полагают возможным, не затрачивая денег на новую машину и не препятствуя увеличению количества объявлений, выигрывать для них место на тексте и изобретают недобросовестный шрифт. [Г. И. Успенский. Письма (1889)]

(11) На документе, как это водилось, нет ни года, ни месяца, ни числа, но он совершенно свеж и нерушим на вид. [К. К. Случевский. Поездки по Северу России в 1885-1886 годах (1897)]

(12) Потрудитесь, почтеннейший Николай Александрович, изменить название как на объявлении, так и на утвержденном уже мною заглавном листке Альбома — и потом пришлите показать мне, что Вы придумаете. [И. А. Гончаров. Письма (1842-1859)]

Поскольку слова, обозначающие тексты, в русском языке использовались преимущественно с предлогом в (т. е. текст воспринимался в первую очередь как источник содержания), французская калька не закрепилась и практически сразу вытеснилась вариантом, не выбивавшимся из общей картины, – стали говорить только увидеть / прочитать / найти / находиться и т. п. в списке – как в свитке, в рукописи, в письме, в объявлении и т. д.

Современным вариантом может быть в данном случае форма указан. В нужном нам значении она есть уже у М. В. Ломоносова:

Я ж по силе порученного в мое смотрение сего департамента, как то указано в Генеральном регламенте (...), по моей должности и совести не могу преминуть, чтоб не репортовать вам, милостивому государю, о весьма худом состоянии самых нужнейших академических департаментов (...). [М. В. Ломоносов. Отчет о состоянии физической камеры, обсерватории и ботанического сада (1763)]

В современном русском наречие точно используется преимущественно в двух значениях. Во-первых, как наречие образа действия, ср. (1).

(1) Они всё точно рассчитали. [«Точка зрения», 2012]

Во-вторых, точно может использоваться как наречие, указывающее на высокую степень уверенности говорящего или слушающего в истинности того, что сообщается (такое значение называют эпистемическим). Так, в (2) эпистемическое точно выражает уверенность говорящего в том, что Чехия, Венгрия и Словакия выступят против. В (3) точно также употреблено в эпистемическом значении, только речь идет о степени уверенности не говорящего, а слушающего:

(2) Против точно выступят Чехия, Венгрия и Словакия, вполне возможно, не поддержит их и Румыния. [Ведомости, 2021.09]

(3) А ты точно сможешь приехать на мое выступление? [«Дальний Восток», 2019]

В языке XVIII-XIX вв. оба эти значения точно тоже использовались, ср. значение образа действия в (4) и эпистемическое значение 'уверен' в (5):

(4) Но известна причина нерадения: не все еще точно понимают, какая есть польза от учения слова Божия. [архиепископ Платон (Левшин). Слово в неделю осмуюнадесять (1777)]

(5) Ты точно хочешь покоя, уезжаешь не для меня одной? [И. А. Гончаров. Обыкновенная история (1847)]

Однако у точно было еще одно значение, к сегодняшнему дню почти утраченное. Это значение 'действительно', как у Лермонтова в (6). В отличие от эпистемического точно, здесь речь идет не о степени уверенности говорящего или слушающего, а о том, соответствует ли действительности высказанное раньше предположение 'предопределение есть' (в лингвистике такое значение называют контрастивным).

(6) И если точно есть предопределение, то зачем нам дана воля, рассудок? [М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени (1839-1841)]

Ср. примеры других авторов этого периода:

(7) Проезжали здесь вчера Ломоносов и Милорадович, которых, неведомо по какой причине, требуют в 4 гусарскую дивизию. Если их точно (= действительно) возьмут из полка, то мы потеряем двух из лучших наших товарищей. [А. Н. Вульф. Дневник (1831)]

(8) Если точно (= действительно) прислан ты от князей и бояр, то поди и скажи им, что Ряполовские из тюрьмы своей нейдут. [Н. А. Полевой. Клятва при гробе Господнем (1832)]

(9) Рад, если вы точно (= действительно) избавились от хлопот взятием денег из ломбарда. [Н. В. Гоголь. Письма (1836-1841)]

(10) Отчего ж она не скажет мне, если точно (=действительно) любит этого человека? [А. Ф. Писемский. Тюфяк (1850)]

Обратим внимание, что во всех этих примерах точно входит в состав условного придаточного. Это не случайно. Дело в том, что значение условия ярко подчеркивает устаревшее, контрастивное, значение точно, позволяя уверенно отделить его от современного эпистемического. Тот, кто использует условное придаточное, как правило, не знает о том, соответствует ли действительности описываемая в нем ситуация (Падучева 2016). Так, в (11) говорящий не знает ни того, будет ли смесь сильно пузыриться, ни даже того, какова вероятность этого:

(11) Если смесь будет сильно пузыриться, уменьшите подогрев. [Рецепты национальных кухонь: Франция (2000-2005)]

Это значение условного придаточного противоречит современному эпистемическому употреблению точно, которое, наоборот, выражает степень уверенности говорящего. Правда, эпистемическое точно может употребляться в условном контексте в случае, если подлежащим является местоимение 2 лица, как в (12). Здесь речь идет о степени уверенности слушающего, а не говорящего ('если вы уверены, что хотите ее купить'), а это не противоречит значению условия.

(12) Нет, если вы точно хотите ее купить, мы можем немножко сбавить цену. [Петр Галицкий. Цена Шагала (2000)]

Ср. также устаревшее контрастивное точно в (13) и современное эпистемическое в (14). В (13) речь идет о том, действительно ли 'вы меня любите'. В (14) выражается высокая степень уверенности говорящего в том, что 'он любил дорогое вино и изысканную еду'.

(13) Пожалейте обо мне, если вы меня точно любите. [А. А. Григорьев. Один из многих (1846)]

(14) Что он точно любил ― дорогое вино и изысканную еду. [Аргументы и факты, 2005.12]

Так же, как условный контекст является типичным для устаревшего констрастивного точно, для современного эпистемического точно типичен контекст вопроса, как в (15). Вопрос часто задается слушающему о нем самом, а значит – позволяет спросить о степени уверенности слушающего.

(15) Вы точно хотите туда пойти?» [lenta.ru, 2018.02]

Впрочем, в XVIII-XIX вв. в вопросе встречалось и контрастивное точно, как в примере (16), который не соответствует современной норме:

(16) Неправда! Разве я точно хотел такой развязки? Разве я в состоянии с ней расстаться? [И. С. Тургенев. Ася (1858)]

Синонимом действительно слово точно могло выступать не только в наречном, но и во вводном употреблении (так же, как сегодня как вводное слово употребляется действительно):

(17) Глинский, точно, был чернокнижником и помыкал сатаною, как своим крепостным холопом. [М. Н. Загоскин. Вечер на Хопре (1834)]

(18) Бывал у меня, правда, Филипп Иванович Потанчиков. И хотя он, точно, искал руки моей дочери, будучи сам хорошего, трезвого поведения и великой учености, но я никогда не подавала ему никакой надежды. [Н. В. Гоголь. Нос (1836)]

Следующий график показывает, что вводное употребление точно к сегодняшнему дню почти исчезло:

Напротив, частотность слова действительно начиная со второй половины XIX в. выросла:

Действительно стало более частотным в том числе в контексте условного придаточного, характерном для контрастивного точно:

Наряду с действительно, сегодня вместо устаревшего контрастивного точно употребляется выражение и правда :

(19) Если он и правда откажется уйти, Секретной службе придется выдворить его. [РИА Новости, 2020.12]

Однако в контексте условного союза если действительно используется заметно чаще, чем и правда: около 6 тысяч примеров против примерно 100 примеров по данным Газетного корпуса НКРЯ (на расстоянии до 3 слов от союза если).

Литература:

Конструкция типа родом серб древняя, она встречается в древнерусском языке ещё в XII в.:

бѣ бо купець родомъ тороп[ч]анинъ. и помысли быти мнихомъ и раздаꙗ имѣние свое. –'Был же купец родом из Торопца и решил стать монахом и раздал свое имущество'. [Повесть временных лет. Ипатьевский список, XII в.]

В древнерусском была и другая похожая конструкция – со словом имя в творительном падеже. В современном русском она передается предложным сочетанием по имени:

приде митрополитъ изъ Ц(с̑)рѧграда въ ст҃ую Софью· имене(м̑) Никита. – 'В Святую Софию пришел митрополит по имени Никита'.[Суздальская летопись, XIII в.]

В древнерусском языке связка быть во многих случаях являлась энклитикой (Зализняк 2008: 40, 221; Циммерлинг 2019). Так называют слова, которые не несут собственного ударения и примыкают к ударному слову справа, как ѥсмь примыкает к азъ в (1):

(1) азъ ѥсмь николаѥ грѣшьныи сыи въ лукиии и въ мѹрѣхъ митрополитъ <...>. [Чудеса Николы (XI-XII вв.)]

Древнерусские энклитики отличались особым синтаксическим поведением: как правило, они помещались в предложении после первого ударного слова или группы слов. Тем самым они подчинялись так называемого закону Вакернагеля, который описывает типичное для энклитик положение в предложении в разных языках, подробнее см. (Зализняк 2008: 24). В соответствии с этим законом, энклитика ѥсмь в (1) не могла бы быть сдвинута вправо, т.е. неправильным был бы, например, порядок *азъ николаѥ грѣшьныи сыи ѥсмь.

У Лермонтова глагол быть использован как связка при слове видно. В русской грамматике такие слова (ср. также страшно, жаль, обидно и под.) называют предикативами. Предикативы не являются глаголами, но, как и глаголы, могут присоединять зависимый инфинитив или придаточное предложение, ср. жаль уходить; видно, что он иностранец. Предикативы были и в древнерусском языке (Циммерлинг 2018). Положение связки относительно предикатива в целом определялось законом Вакернагеля. Если других энклитик в предложении не было, связка располагалась после первого полноударного слова. Если этим полноударным словом был предикатив, связка стояла после него:

(2) тъгда же блаженыи гл҃а ѥмѹ. лѣпо бѣ не пещисѧ ѡ приходѧщимь дн҃и. [Нестор. Житие Феодосия (1080-е)]

Если же в качестве опорного выступало другое слово, связка стояла после него, т.е. перед предикативом. Ср. (3), где связка следует за полноударным союзом зане с причинным значением и предшествует предикативу жалостно:

(3) зане бы(с̑) жалостно зрѣти на нь. [Волынская летопись (1262-1292)]

В отличие от древнерусского, в современном языке закон Вакернагеля не соблюдается последовательно. Это касается не только неустойчивых энклитик, таких как связки, о которых мы пишем, но и древнейших энклитических частиц, таких как же или ли. По данным (Валова, Слюсарь 2017), сегодня частица же необязательно помещается в предложении после первого ударного слова: например, в составе сочетания имени и отчества же может помещаться как после имени (ср. Марья же Ивановна), так и после отчества (ср. Марья Ивановна же).

Однако позиция связки быть в современном языке не определяется законом Вакернагеля просто потому, что быть больше не является энклитикой. Хотя в современном языке быть, как правило, не несет полноценного акцента, т.е. сохраняет свойства клитики, при нейтральном порядке слов опорным для нее сегодня обычно выступает не предыдущее слово, как в древнерусском, а последующее слово. В этих случаях быть является проклитикой – так называют клитики, примыкающие к опорному слову слева. Ср. пример (4): в последовательности (в) школе было хорошо с точки зрения акцента теснее связаны было и хорошо, а не было и школе, при этом основной акцент несет хорошо, а не было.

(4) В школе было хорошо, беззаботное время. [Форум: Универ (институт) VS школа. Плюсы и минусы. Где в итоге лучше и почему? (2011)]

Поэтому в сочетании с предикативом, как в (4), в нейтральном случае связка сегодня предшествует предикативу. Ср. также следующий пример с предикативом стыдно:

(5) Мне было стыдно приходить к вам с ослиными ушами. [«Мурзилка», 2003]

Обратный порядок тоже встречается, но лишь в особых условиях. Во-первых, предикатив может предшествовать связке при смысловом противопоставлении. В (6) порядок больно будет подчеркивает противопоставление между 'больно' и 'не больно'; порядок будет больно тоже возможен, но более нейтрален:

(6) <...> моя вот тоже собирается пупок проколоть, только боится, что больно будет (ср. будет больно). [Наши дети: Подростки (2004)]

Во-вторых, предикатив предшествует связке при модальных предикативах, таких как можно (7), надо (8) и нужно (9). Для этих предикативов такой порядок является нейтральным и во многих случаях обязательным, ср. неуместность обратного порядка в примерах (7-9):

(7) По дороге братьям встретилась водная преграда, которую можно было (ср. ??было можно) преодолеть на лодке. [Запись в LiveJournal-сообществе zagadki (2004)]

(8) Тебе надо будет (ср. ??будет надо) ко мне на Бауманскую приехать. [Смс-сообщения старших школьников (2004)]

(9) Нужно было (ср. ??было нужно) в кратчайшие сроки обустроить месторождение. [«Экран и сцена», 06.05.2004]

В отличие от других типов предикативов, для модальных предикативов выделенным является порядок, при котором связка предшествует предикативу – обычно он выражает противопоставление, смысловой акцент. Ср. (10), где подразумевается противопоставление 'надо' и 'не надо':

(10) Если будет надо, мы пересмотрим наши ставки по депозитам. [Lenta.ru, 2020.03]

Особые синтаксические свойства модальных предикативов связаны, по-видимому, с их особой семантикой. Модальное значение является семантически более смазанным, менее отчетливым, чем значение полнозначных предикативов, таких как обидно, страшно, жалко и под. –неслучайно модальные глаголы имеют тенденцию с течением времени становиться вспомогательными в языках мира, см. (Hansen 2004). Поэтому модальный предикатив обычно не несет отчетливого фразового акцента. Напротив, немодальный предикатив часто бывает носителем такого акцента – восходящего, как в (11), или нисходящего, как в (12):

(11) На конце косы укрепляли колечко, чтобы было слышно/, как ударяют косой по столу. [«Народное творчество», 2004]

(12) Было страшно\ отпускать его одного. [Игорь Сахновский. Острое чувство субботы. Восемь историй от первого лица (2012)]

Если бы модальный предикатив следовал за связкой, то по правилам распределения фразовых акцентов в русском языке он тоже должен был бы получить такой акцент, что не согласуется с особой семантикой модальных предикативов. Ср. неестественность восходящего акцента на предикативе в (13), в отличие от (11), и нисходящего – в (14) (в отличие от (12)):

(13) ??Было надо/, чтобы ударили косой по столу.

(14) ??Было надо\ отпускать его одного.

Контекст противопоставления снимает запрет на полноценное акцентное выделение модального предикатива (15). И как раз в контексте противопоставления, как мы видели, становится возможной позиция модального предикатива после связки.

(15) Думать было больно. Но думать было надо\. [В. Т. Шаламов. Колымские рассказы (1954-1961)]

Заметим, что семантика противопоставления не делает позицию связки слева от модального предикатива обязательной – предикатив и в этом случае может предшествовать связке; противопоставление выражается тогда только интонационно – акцентом на предикативе:

(16) За образование заплатим, если надо\ будет. [lenta.ru, 2019.06]

Если же противопоставления нет, модальный предикатив, как мы помним, обычно не несет ярко выраженного акцента. В этом случае не только связка, но и предикатив объединяются в одну акцентную группу с последующим словом: пример (17) естественно произнести с восходящим акцентом на слове серии и нисходящим – на инфинитиве остановиться.

(17) После второй серии/ надо было остановиться\. [Форум: Блэйд (трилогия) Blade (2008-2010)]

В лермонтовский период правила расположения связки быть и предикатива отличались и от правил, действовавших в древнерусском языке, и от современного положения дел, и представляли собой переходный этап в развитии этого фрагмента грамматики. Отличие от древнерусского языка состояло в том, что закон Вакернагеля в языке XVIII-XIX вв. уже не соблюдался с той строгостью, с какой он соблюдался в древнерусский период. От современной нормы язык XVIII-XIX вв. отличался большей позиционной свободой связки относительно предикатива (и в этом, наоборот, его сходство с древнерусским языком). С одной стороны, связка могла следовать за предикативом не только при модальных предикатах, но и при других, и необязательно в контексте противопоставления. Ср. следующие примеры – сегодня мы бы использовали в них обратный порядок "связка+предикатив":

(18) Слѣдующая ночь была свѣтлая и видно было сѣверное сіяніе. [Ежемѣсячныя сочиненія къ пользѣ и увеселенію служащія. Генварь ― Іюнь, 1755 года, 1755] – ср. было видно северное сияние

(19) О сихъ Грекахъ, для лучшаго знанія сея Історіи, довольно будетъ объявить слѣдующее. [I. К. Таубертъ. Краткое описаніе ... (1738)] – ср. будет достаточно объявить следующее

(20) Безрассудно было бы думать, будто сим отступлением неприятеля доказывается его намерение совсем оставить Португаллию. [М. Т. Каченовский. Выписка из Английских ведомостей (1811)] – ср. было бы безрассудно думать

С другой стороны, связка могла предшествовать предикативу (21), в том числе модальному (22), (23), вне контекста противопоставления. Как мы видели, в современном языке при модальном предикативе в этом случае используется обратный порядок "предикатив+связка".

(21) <...> великий бы государь указал над ним такую ж казнь учинить, чтоб впредь таким озорникам озорничать и бездушства чинить было неповадно. [И. А. Желябужский. Дневные записки (1682-1709)]

(22) В 8 день под Иванем-городом на горе зделана батарея на 8 шлангов, с которой в город видеть было мочно. [А. М. Макаров (ред.). Гистория Свейской войны ... (1698-1721)] – ср. с которой можно было видеть город

(23) Тогда жители здешние хотя не были красноречивы, но говорили такие истины, которые не было нужно поддерживать красноречием. [И. А. Крылов. Почта Духов ... (1789)] – ср. которые не нужно было поддерживать красноречием

Таким образом, современное противопоставление между двумя порядками – обычным, нейтральным порядком "связка+предикатив" и выделенным, особым порядком "предикатив+связка" – в языке XVIII-XIX вв. еще не установилось. Как показывает график НКРЯ, частотность сочетания "связка+предикатив" после XIX в. выросла, ведь такой порядок стал основным:

Закрепление такого противопоставления между двумя порядками отвечает более широкой тенденции: после XIX в. в русском языке сформировались отчетливые связи между порядком слов и такими факторами, как смысловое выделение, новизна или известность сообщаемой информации и под. (Ковтунова 1969: 93 и далее).

Согласно Словарю Фасмера слово фамилия было заимствовано в русский (видимо, на рубеже XVII в.) через польский или немецкий со значением 'семья, род' из латинского familia 'домочадцы', ср. (1) и (2):

(1) генерал Красов <...> пошел в Померанию, куды и Станислав со всею своею фамилиею последовал. [А. М. Макаров (ред.). Гистория Свейской войны (1698-1721)]

(2) А для возобновления фамилеи, в которой фамилии мужеска полу останетца один, прочии же от нисходящей и восходящей линии того рода все вымрут <…>. [Петр I. О порядке наследования в движимых и недвижимых имуществах (1714)]

Новое, современное, значение 'семейное имя' это слово приобрело примерно через сто лет – собственно, тогда только у обычных, нетитулованных людей и начали появляться фамилии, ср.:

(3) — Нет, — отвечал муж, — он человек бедный и до того безроден, что не имеет и фамилии и называется просто Никандром. [В. Т. Нарежный. Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова (1814)]

(4) <...> я и взял его, полагая, что он, узнавши русский язык, может быть весьма полезен Американской компании в торгах ее с Сандвичевыми островами. Имя сего сандвичанина Лаури, которое мы обратили ему в фамилию, назвав его Терентием <...>. [В. М. Головнин. Путешествие вокруг света (1822)]

В целом, в письменных текстах, представленных в НКРЯ, оно становится заметным еще позже, к середине века, а вплоть до 20-х – 30-х годов XIX в. встречается только в единичных примерах драматургов или писателей бытового жанра, ср.:

(5) Скотинин. <...> А как по фамилии, я не дослышал. Правдин. Я называюсь Правдин, чтоб вы дослышали. [Д. И Фонвизин. Недоросль (1782)]

(6) Звёздов. <...> с кем я имею честь говорить? Беневольский. Моя фамилия Беневольский. [А. С. Грибоедов. Студент (1817)]

Таким образом, долгое время значение 'семья' было в русском языке основным, лишь постепенно уступая место значению 'семейное имя', с которым сосуществовало. Отличить их было не так просто, ср.:

(7) ― В добром ли здоровье фамилия ваша? ― говорил я. <…> Признаюсь, много стоило мне труда удержаться от смеха, слыша ответ, совсем не соответствующий вопросу моему; но представив, что он или не вслушался в мой вопрос, или неизвестен о двусмысленности слова «фамилия», употребил я все силы, чтобы вторично сделать ему тот же самый вопрос, только что другими словами. [С. К. Ферельцт. Путешествие критика. (1810)]

Отличить новый тип употреблений от старого в этот период помогают предложные конструкции, ср.: из фамилии 'из семьи' (8) vs по фамилии, с фамилией (9) – по аналогии с по имени, с именем.

(8) Вук Стефанович из дворянской сербской фамилии <...>. [А. Н. Голицын. Докладная записка Александру I (1819)]

(9) У нас вся третья эскадра, все офицеры и матросы, ― все были с престранными фамилиями: Помойкин, Ярыжкин, Перепреев, лейтенант. А один мичман, и даже хороший мичман, был по фамилии просто Дырка. [Н. В. Гоголь. Женитьба (1833-1842)]

Многие сочетания с прилагательными тоже оказываются для нас двузначными, как, например, древняя фамилия – сейчас мы понимаем это сочетание как 'древнего происхождения родовое имя, которое человек носит' (10). В XIX в. древней фамилией называли сам род, семью (11).

(10) Он никак не тянет на "потомка крестоносцев", носителя древней фамилии фон Дорнов и т. д. [Ведомости, 2002.05]

(11) Древние фамилии приходят в ничтожество: новые подымаются и в третьем поколении исчезают опять. [А. С. Пушкин. Роман в письмах (1829)]

Обратим внимание и на сохранившиеся до сих пор почти терминологические употребления царская / императорская / королевская / высочайшая фамилия, со старой семантикой 'семья' и такие прилагательные, как девичья, чужая, вымышленная, редкая, подлинная, говорящая и под., которые характеризуют слово фамилия исключительно в значении 'имя рода'. В том же ряду стоит и чеховская лошадиная фамилия.

Неудивительно, что в ситуации такой нетривиальной многозначности слово имя оказывается востребованным как обобщающее – и достаточно широко употребляется в этом качестве:

(12) Один из друзей Дарвина ― из имени этого можете заключить, что не святоша какой-нибудь <...>. [А. В. Амфитеатров. Жар-цвет (1895)]

Слово внешность, заместившее наружность, существовало в русском языке в XVIII-XIX вв. параллельно с существительным наружность, но в другом, значительно более широком значении. По преимуществу в начале XIX в. оно обозначало обстоятельства: мнения, явления и под. – внешние по отношению к внутреннему миру человека. Это хорошо иллюстрирует следующая цитата из писем Грибоедова:

Не думайте, чтобы какая-нибудь внешность, мнения других людей меня побудили к прерванию с вами знакомства. [А. С. Грибоедов. Письма (1824)]

Есть контексты, которые с точки зрения сегодняшней семантики этого слова выглядят особенно необычными:

Вторая особенность женского развития заключается в бессилии женщины для борьбы с внешностью, с явлениями, противоречащими ее взгляду на вещи... [В. Н. Майков. Cтихотворения Юлии Жадовской (1846)]

Сегодня мы прочли бы это как текст о женщине, которая хочет улучшить черты своего лица или купить новый наряд, то есть изменить свою внешность. Между тем, как видно из контекста, речь идет о чужих взглядах на действительность. Сужение семантики слов наружность и внешность до 'внешний облик', происходившая в XIX в., вероятно, является калькой с франц. extérieur (m) 'наружная сторона чего-либо; внешний вид'.

Современное значение слова внешность становится основным только к 20-м годам XX века.

Линейная позиция наречия в современном русском языке является подвижной и определяется прежде всего коммуникативной структурой предложения, т.е. распределением смысловых акцентов. Вместе с тем для наречий разных семантических классов наиболее нейтральной является позиция перед глаголом (Сиротинина 2003 (1965), Митева 2009). Это относится и к наречиям образа действия, таким как поочередно, быстро, хорошо, невольно, медленно и др.:

(1) Юрий Петрович хорошо помнит знаменитого спортсмена. [Комсомольская правда, 2014.07.10]

Но, например, при особом выделении наречия, таком как противопоставление, становится допустимой и его позиция после сказуемого: ср. (2).

(2) И специалисты понимают, какова вообще ситуация «в среднем по больнице» ― какие предметы преподают хорошо, а где нужно подтянуться. [Комсомольская правда, 2014.07.21]

В языке XVIII-XIX вв. позиция наречия после сказуемого была допустима и при нейтральной коммуникативной структуре: ср. (3)-(7).

(3) Сосѣды сея державы надѣются тщетно на заключенный въ 1749 году въ Акенѣ вѣчный миръ. [Ежемѣсячныя сочиненія къ пользѣ и увеселенію служащія. Генварь – Іюнь, 1755 года, 1755]

(4) Он рассердился жестоко и, посмотрев на него сурово, увидел, что и в зеркале ему то же отвечает. [Д. И. Фонвизин. Козел философ (1761-1765)]

(5) Мужик, взяв свою бочку, пошел в поле и дожидал господина, который, собрав с собою много людей, поехал к мужику, и как скоро к нему подъехал, то приказал служителям, чтоб его, будто шуткою, поколотили хорошенько. [Смирный мужик и драчливая жена (1780-1790)]

(6) Сии опасные иностранцы думали справедливо, что гордая Арсена будет для них лучшею Царицею, нежели скоромная Элиза, которая ненавидела льстецов. [Н. М. Карамзин. Колодезь Истины, 1802]

(7) Графиня ухватила бедное дитя, прижала крепко к груди своей, маленькие ручонки оплелись вокруг ее шеи. [Неизвестный. [Истинное приключение благородной россиянки (1803)]

При этом такая позиция не была обязательной – в принципе коммуникативно нейтральное наречие могло располагаться и до глагола, ср. разные варианты расположения наречия невольно в (8) и (9):

(8) Проведя дома в уединении дней с восемь, я невольно сделался уныл. [И. М. Долгоруков. "Повесть о рождении моем..." (1788-1822)]

(9) Свежий бодрящий воздух располагал невольно к веселью, и мы болтали без умолку всю дорогу. [А. Н. Апухтин. Между жизнью и смертью (1892)]

Похожая ситуация была, по-видимому, и в древнерусском языке. Ср. два примера (10) и (11) из «Истории Иудейской войны Иосифа Флавия» (XI-XIII вв., перевод А. А. Пичхадзе), различающихся позицией наречия скоро относительно глагола:

(10) И страхъ велий на всѣхъ нападе, и охабльшеся градъвзятия, течяху скоро къ гемону. – 'И великий страх напал на всех, и, оставив битву за город, они быстро побежали к полководцу'.

(11) Гражане же очютивше пришествие ихъ, сташа прѣдъ градомъ исплъчившеся, и снемшеся съ римскыми плъкы, скоро побѣдиша ихъ. – 'Ибо горожане, узнав об их наступлении, стали перед городом, изготовившись к бою, и, схватившись с римскими полками, скоро победили их'.

Показательно, что в переводе на современный русский язык наречие в обоих случаях предшествует глаголу: быстро побежали и скоро победили.

Наряду с древнерусской традицией на расположение наречия в XVIII-XIX вв. мог влиять французский язык, в котором наречие чаще всего следует за глаголом (Grevisse, Goosse 2008: 1211), а в данном случае мы к тому же имеем дело с калькированным глаголом (). По-французски можно сказать: son extérieur répondait assez à son caractère (т. е. буквально «его наружность отвечала достаточно его характеру»).

Более свободная, чем сегодня, позиция наречий отражала более общую тенденцию: порядок слов в языке XVIII века подчинялся менее жестким ограничениям, чем сегодня; в частности, он меньше зависел от смысловых акцентов, членения информации на известное и неизвестное и других коммуникативных факторов (Ковтунова 1969: 84; Выхрыстюк 2008: 32).

Выражение наружность отвечала его характеру представляет собой типичную метафору. Как если бы между характером и внешностью состоялся диалог: характер задавал бы вопрос, а внешность – ему отвечала (и тогда соответствовала бы характеру). Эта метафора была заимствована из французского qqch. répond à qqch. ‘что-либо соответствует чему-либо’, ср. перевод М. М. Бахтина на французский язык, в котором она сохранена:

(1) Этой отрицательной инициативе соответствует и первый образ героя — юный, легкомысленный, необузданный, сластолюбивый, праздно-любопытный. [М. М. Бахтин. Вопросы литературы и эстетики (1975)]– A cette initiative négative répond également l'image initiale du héros, jeune, étourdi, indiscipliné, voluptueux, oisivement curieux. [Mikhaïl Bakhtine. Esthétique et théorie du roman (Daria Olivier, 1987)]

В русском языке эта метафора просуществовала довольно долго, до конца XX века. Например, говорили, что что-то отвечает вкусу или важности чего-либо.

К настоящему времени она сохранилась только для ограниченного круга абстрактных имен со значением эталона или ориентира – в основном во множественном числе, ср. отвечать интересам / стандартам / требованиям / нормам и др. В остальных случаях (в том числе в сочетании со словом характер) используется родственный глаголу отвечать глагол соответствовать.

В XVIII веке Радищев определял принадлежность очень абстрактно:

Принадлежностью называем когда один предмет к другому пристоен, приятен, полезен, или нужен, или когда таковым нам кажется. [А. Н. Радищев. Житие Федора Васильевича Ушакова, с приобщением некоторых его сочинений (1789)]

Под это определение подходило многое. Действительно, в русском языке того времени говорили о самых разных принадлежностях:

(...) принадлежности договора суть: 1-е) Обещание. 2-е) Восприятие обещания. 3-е) Предмет, о чем договариваются. [А. Н. Радищев. [Проект Гражданского уложения] (1801)] ,

Если б я был живописец, то с этой прекрасной пожилой дамы срисовал бы портрет для изображения зимы со всеми принадлежностями холода.. [Ф. В. Булгарин. Хладнокровное путешествие по гостиным (1825-1843)]

<...> роскошь есть конечно принадлежность Европы. [А. С. Пушкин. Путешествие в Арзрум (1835)]

Притяжательные местоимения 3 лица его, ее, их исторически восходят к формам родительного падежа личных местоимений. В современном языке они позиционно противопоставлены существительным в родительном падеже: местоимения обычно предшествуют вершине (находятся в препозиции), а существительные – следуют за ней (находятся в постпозиции), ср. его дом vs. дом отца.

Это противопоставление сложилось относительно недавно: не раньше конца XVIII века (Виднес 1958, см. также Волк 2014). Но во времена Лермонтова оно уже существовало:

(1) Мятежники думают, что царевич Иван Алексеевич убит, и требуют выдачи его убийц. [К. П. Масальский. Стрельцы (1832)]

(2) Я сделаюсь убийцею моей матери. [М. Ю. Лермонтов. Странный человек (1831)]

Тем не менее вслед за традицией более ранних периодов в истории русского языка (Булаховский 1954: 427) постпозиция притяжательных местоимений в XVIII-XIX вв. была более частотной по сравнению с препозицией, чем сегодня. Ср. Таблицу 1, отражающую изменение соотносительной частотности сочетаний губа+его и его+губа начиная с XIX века по данным НКРЯ:

Таблица 1 вместе с тем демонстрирует, что постпозиция притяжательного местоимения не ушла полностью из современного языка. В некоторых случаях она создает эффект художественности речи, «состаривая текст», ср. (3):

(3) Срок выкупа заканчивается завтра. ― Губы его задрожали. В глазах появились непрошеные слезы. [Комсомольская правда, 2005.08]

В современном русском языке у одушевленных существительных форма Вин. п. мн. ч. совпадает с формой Род. п. мн. ч. Существительное товарищ, безусловно, одушевленное, однако в контексте судьба дала ему в товарищи оно ведет себя как неодушевленное (иначе было бы в товарищей). Дело в том, что товарищ стоит здесь в форме так называемого второго винительного падежа, по форме совпадающего с именительным. Существительные в форме второго Вин. п. означают совокупность людей, в которой человек частично теряет свою индивидуальность ("одушевленность").

Эта конструкция – "осколок" древнерусского языка, в котором категория одушевленности только начинала развиваться. Можно вспомнить знаменитый путь из варяг в греки, в котором существительное грек с точки зрения современного языка стоит как раз в форме второго винительного.

В современном русском языке существительные в форме второго винительного падежа употребляются с глаголами включения в коллектив типа идти в, записаться в и др.:

А на практике, что получается: в присяжные идут только те, кто может себе позволить бросить работу и по полтора-два месяца сидеть в суде… [«Завтра», 2003.08.22]

Ср. также термин “превратительный падеж” (Зализняк 1973)

Конструкция с глаголом дать, которую использует Лермонтов, обозначает ситуацию с четырьмя участниками, см. (1): кто дает – он, кому дают – мне, кого дают – двух козаков, в качестве кого дают – в качестве провожатых.

(1) Онъ далъ мнѣ въ провожатые двухъ козаковъ <...>. [А. С. Шишков. Записки (1780-1814)]

По данным Панхронического корпуса НКРЯ, эта конструкция получает распространение в XVIII в. Правда, грамматически похожие конструкции встречаются и раньше – с другими глаголами, например глаголом взять (2), а также зафиксированы единичные примеры с дать (3), преимущественно в составе сочетания дать в жену (ср. с более поздним дать в жены).

(2) А Конд[ратеи] к тѣбе г(о)с(у)д(а)рю взят в плотники. [Грамотка приказчика И. Исаева и старосты П. Микитина из с. Никольского (1674.03.28)]

(3) Царица же мысляше дьщерь свою дати ему въ жену. [Степенная книга <...> [Даниил Александрович Московский] (1560—1563)]

Но именно в XVIII в. конструкция с дать становится частотной и лексически разнообразной. Примеры этого периода показывают, что давать могли и человек, и некоторая высшая сила (ср. судьба у Лермонтова), а роль того, кого давали, могла быть самой разной по значимости – от помощника до правителя и супруга:

(4) 13 Марта отправилъ я изъ Синбирска студента Николая Озерецковскаго,<...> давъ ему въ помощники чучельника и стрѣлка <...>. [И. И. Лепехин. Дневныя записки <...> Ивана Лепехина <...> (1768-1769)]

(5) Ярослав не хотел дать им в наместники сына, юного князя Феодора, а дал шурина своего, Георгия <...>. [Н. М. Карамзин. История государства Российского: Том 3 (1808-1818)]

(6) Король наградил меня почестями и вотчинами, дал в супруги юную и прекрасную княжну Дубровицкую <...>. [Ф. В. Булгарин. Димитрий Самозванец (1830)]

Можно предположить, что всплеск в частотности конструкции произошел под влиянием французского языка, ср. грамматически похожую конструкцию с глаголом donner 'дать': Donner sa fille en mariage à quelqu’un, букв. 'дать свою дочь в замужество кому-то' (Dictionnaire de l’Académie française 1718). Французская модель, возможно, дала толчок к дальнейшему развитию этой модели, уже и так существовавшей, в русском.

Из современного языка конструкция с дать не ушла полностью, ср. примеры из Газетного корпуса НКРЯ:

(7) Теперь звездам тяжелее, их поставили на коньки и дали в партнеры чемпионов. [Комсомольская правда, 10.08.2006]

(8) Вернее, меня дали в напарницы к какому-то идиотскому Деду Морозу. [Аргументы и факты, 2002.12.26]

(9) На следующий день нас послали домой. Дали воспитателя в сопровождающие. [lenta.ru, 13.08.2019]

(10) Дайте нам Буша в руководители, тогда мы будем работать, как американцы. [Аргументы и факты, 1991.02.01]

Однако по сравнению с языком XIX в. сочетаемость конструкции сузилась. Дает сегодня человек, а не высшая сила, такая как судьба.

Исключение составляет употребление дать в составе устойчивого выражения не дай бог:

(11) В общем, не дай нам бог в соперники Украину. [Советский спорт, 16.10.2009]

Судьба в современном языке может дать нечто неодушевленное – возможности, ум, красоту, шанс и т.п.:

(12) Но вскоре судьба даст влюбленным еще один шанс. [Vesti.ru, 06.12.2013]

В языке XIX в. ограничение на одушевленность отсутствовало – судьба могла дать, например, ребенка (13); ср. также (14):

(13) За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, ― вставила она безапелляционно, приподняв брови) ― таких прелестных детей? [Л. Н. Толстой. Война и мир. Том первый (1867-1869)]

(14) Тому судьба дала прекраснейших лошадей, и он равнодушно катается на них, вовсе не замечая их красоты. [Н. В. Гоголь. Невский проспект (1835)]

В единичных современных примерах, в которых судьба дает одушевленный объект, как правило, это нечто абстрактное. Например, в (15) говорится о детях вообще, а не о конкретном ребенке. В XVIII-XIX вв. такого ограничения не было, ср. (13).

(15) Мужем она была оскорблена, сестрой предана, поругана даже самой судьбой, не давшей ей детей <...>. [Людмила Улицкая. Медея и ее дети (1996)]

Если же речь идет об одушевленных объектах, сегодня судьба их не дает, а дарит:

(16) Я очень счастлив, что судьба подарила мне таких детей! [«100% здоровья», 14.02.2003]

(17) Судьба подарила тогда мне двух замечательных друзей ― Петю Тодоровского и Шуру Володина. [З. Е. Гердт. Рыцарь совести (2010)]

Если субъектом и объектом выступают взрослые люди, то судьба может также сводить:

(18) <...> судьба свела Васю с молодой женщиной по имени Зоя <...>. [«Дальний Восток», 2019]

Обратим внимание, что сводить лишен ассоциации, которую может привносить дать – о неравноправии между тем, кому дают, и тем, кого дают: первый получает второго в свое распоряжение, т.е. в каком-то смысле оказывается выше его. Особенно это заметно как раз в том случае, когда дает не человек, а судьба, т.е. сила, стоящая выше воли человека. В современной конструкции с глаголом сводить неравноправия между "сводимыми" нет. Напротив, в конструкции с дать – в ее современном варианте – неравноправие в какой-то мере присутствует и может стать основой языковой игры и комического эффекта. Ср. (19), где дать в руководители комично, потому что противоречиво: тот, кого дают, оказывается выше того, кому дают.

(19) Дайте нам Буша в руководители, тогда мы будем работать, как американцы. [Аргументы и факты, 1991.02.01]

Отсутствие такого эффекта в текстах XVIII-XIX вв. (ср. в (5) дать им в наместники) позволяет предположить, что дать в этот период в меньшей степени ассоциировалось с неравноправием участников.

Еще одна особенность современной конструкции с дать касается роли того, кого дают: сегодня это обычно будничная и прозаическая роль – помощник, напарник, попутчик, партнер, ср. примеры (7-10). Напротив, в языке XVIII-XIX вв. можно было дать в товарищи (как у Лермонтова), в друзья, в супруги. Это закономерно: раз давать могла высшая сила (судьба), то и то, что она дает, могло быть судьбоносным.

Таким образом, в истории русского языка конструкция с дать сначала расширила свое употребление – вероятно, под влиянием французского – а потом сузила его в соответствии с современными ассоциациями, связанными с глаголом дать.

В современном языке определительное придаточное с местоимением который, как правило, зависит от существительного (Холодилова 2014), которое, в свою очередь, может употребляться с местоимением тот (1) или без него (2):

(1) Поделите ту цифру, которая у Вас в голове, сразу на четыре. [Форум: Были вы в стране преподаваемого языка? (2008-2011)]

(2) Положите обратно курицу вместе со всем соком, который образовался на тарелке. [Комсомольская правда, 15.05.2013]

Исключение составляют конструкции с опущением (в лингвистической терминологии – эллипсисом) существительного, как в (3) – в них существительное опущено, потому что упоминается перед этим и его повтор оказывается избыточным:

(3) В частности, речь идёт о так называемых бустерных вакцинах, то есть тех, которые (ср. тех вакцинах, которые)вводят дополнительно после первичной вакцинации. [Парламентская газета, 2021.07.14]

В языке XVIII-XIX вв. который могло употребляться без существительного в том числе и в неэллиптическом контексте – таком, который не подразумевает никакого конкретного опущенного существительного, упомянутого раньше. Так, у Лермонтова в (4) при теми можно было бы добавить существительное с общим значением люди, но никакого более конкретного существительного, которое упоминалось бы в контексте, в (4) нет.

(4) <...> все это будто согласовалось для того, чтоб придать ему вид существа особенного, не способного делиться мыслями и страстями с теми, которых судьба дала ему в товарищи. [М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени]

Никакое конкретное существительное не восстанавливается и в (5), ср. возможные варианты та дама / та женщина и под., выбрать из которых с уверенностью мы не можем, потому что ни один из них не задан контекстом.

(5) Я везде являлся во фраке, со шпагой на боку, и едва ли кто был счастливее меня! Между тем та, которая была виновница моей славы, вышла замуж<...> . [Я. И. Де-Санглен. Записки Якова Ивановича Де-Санглена (1776-1831)]

Который без существительного встречалось вне эллиптического контекста и в более ранние периоды:

(6) Щедрый поспешень есть во всих делех своих, а не тот, который скарбь царский теряеть <...>. [Тайная Тайных (последняя треть XV в.—первая половина XVI в.)] – 'Щедрый, а не тот, кто расточает царское имущество, успешен во всех своих делах.'

Однако именно в XVIII веке такое сочетание стало особенно частотным, ср. график Панхронического корпуса НКРЯ:

Можно предположить, что частотность выросла под влиянием французского языка, который не требует присутствия существительного в относительной конструкции с местоимением qui 'который / кто'. Ср. в (7) примеры из Параллельного корпуса НКРЯ: показательно, что французское qui переведено современным переводчиком как кто, а не который.

(7) Le mensonge est odieux. Il est toujours nuisible à celui qui s'abaisse par lui. – ' Ложь отвратительна. Она всегда вредна тому, кто до неё опускается. [Marceline Desbordes-Valmore. Contes | Марселина Деборд-Вальмор. Семнадцать сказок и «Малыш с Елисейских полей» (1828-1859) (под редакцией Е. Белавиной, 2018)]

Существующие сегодня ограничения на употребление который без существительного отвечают более общей ситуации в славянских языках: относительные местоимения, родственные русскому кто, преобладают при определяемом слове-местоимении, а относительные местоимения, родственные русскому который, получают приоритет при определяемом существительном (Kholodilova 2017). Таким образом, и положение дел в современном русском языке, и сдвиг, произошедший после XIX в., являются частью более общей типологической картины.

В древнерусском языке соотношение между краткими и полными формами прилагательных с точки зрения их функций отличалось от современного. С одной стороны, в позиции перед существительным в качестве согласованного определения могли употребляться не только полные формы (великыи домъ), но и краткие (великъ домъ). При этом они были противопоставлены по признаку определенности: полные формы указывали на определенный объект, ср. великыи домъ 'тот большой дом', а краткие формы обозначали неопределенный объект, ср. великъ домъ 'некоторый большой дом'. С другой стороны, в предикативной позиции краткие формы (домъ великъ) преобладали над полными (домъ великыи).

Полные формы начали более или менее последовательно употребляться в позиции предиката лишь приблизительно с XV-XVI вв. (Виноградов, Шведова 1964: 128). А по мере того как стиралось противопоставление между краткой и полной формой по признаку определенности, полные формы постепенно вытесняли краткие из атрибутивной позиции, то есть позиции согласованного определения (Кузнецов 2020: 312-317). Таким образом, полные формы стали «специализироваться» на атрибутивной функции, а краткие – на предикативной.

Такое положение дел сохранялось и в языке XVIII-XIX вв.: в атрибутивной функции в это время краткие формы уже редки, а в позиции предиката и некоторых близких к ней позициях краткие формы преобладают над полными (Булаховский 1954: 323, Виноградов, Шведова 1964: 239). Ср. в (1) использование кратких прилагательных при сказуемом в позиции, которая сегодня требует полного прилагательного, как в (2):

(1) Хвастливость разбойника показалась мне забавна. [А. С. Пушкин. Капитанская дочка (1836)]

(2) Немчинов хмыкнул: история показалась ему забавной. [«Волга», 2010]

Однако после XIX в. частотность кратких прилагательных в предикативной позиции стала падать, а частотность полных, наоборот, расти. Ср. графики, отражающие эти изменения – на примере человеческих качеств:

Сегодня, таким образом, полные формы и в предикативной позиции в целом преобладают над краткими. Вместе с тем, краткие прилагательные в предикативной позиции не ушли из современного языка. Их конкуренция с полными формами определяется несколькими факторами. Считается, например, что краткая форма лучше сочетается с выражением временного признака, а полная форма – с выражением постоянного признака. Так, полная форма прилагательного одинокий выражает постоянное свойство 'не иметь семьи', а краткой форме одинок больше свойственно выражать временное психологическое состояние одиночества:

(3) Он одинокий, у него никого из родных не осталось. [Новая газета, 2018.06]

(4) В своей попытке спасти людей он одинок. [lenta.ru, 2014.12]

Однако эта закономерность – не более чем тенденция (Кустова 2018). Временное состояние может выражаться полной формой (5), а постоянное свойство – краткой (6):

(5) Я не помню когда я это сказал, наверное, был пьяный, но веселый! [Комсомольская правда, 2013.04.11]

(6) Мне импонировало, что Николай сам был смел и готов поменять отрасль. [Ведомости, 2018.12]

Когда у прилагательного есть зависимые слова, сегодня может использоваться только краткая форма. Ср. невозможность заменить краткую форму на полную в (7) и (8):

(7) Есть версия, что это хакерская атака, я больше склонен (*склонный) к этой версии. [Парламентская газета, 2021.10]

(8) Я не способен (*способный) на такие поступки. [Коммерсант, 2020.09]

О других факторах, определяющих выбор между краткой и полной формой в современном языке, см. (Кустова 2018).

В языке XIX века у глагола поверять было два основных значения: 'рассказывать что-то личное' и 'проверять, сравнивать с некоторым идеалом'. В первом своем значении поверять могло сочетаться не только с тайнами, но и с мыслями или чувствами:

(1) Никому не поверяет она своих чувств: если бы она это сделала, ей бы казалось, что она делит их с другим. [И. И. Лажечников. Ледяной дом (1835)]

Второе значение 'проверять, сравнивать с некоторым идеалом' употребляется сейчас, например, в терминологических сочетаниях типа поверять (электрические) счетчики. Оно используется в тех случаях, когда специальный человек проверяет исправность счетчика, сравнивая его показания с показанием «эталонного» прибора. В XIX веке поверять в этом значении употреблялось гораздо шире, чем сейчас. Во-первых, виды приборов в этом контексте были более разнообразны:

(2) Сего же дня взялъ я на корабль свои хронометры. Они находились на обсерваторіи: съ 21 го Августа. Г. нъ. Бугге ежедневно повѣрялъ ихъ по солнцу и звѣздамъ. [И. Ф. Крузенштерн. Путешествие вокруг света в 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях «Надежда» и «Нева» (1809)]

Во-вторых, поверить можно было не только показания прибора, но и перевод с оригиналом (3) и даже вид человека с его описанием (4):

(3) Оно относится къ тому, кто славенскій переводъ библіи исправляетъ, или повѣряетъ съ подлинникомъ. [А. С. Шишков. Записки, мнѣнія и переписка адмирала А. С. Шишкова. (1808-1822)]

(4) ― Ах! матушка, вот он, вот он! ― воскликнула Дуня, увидев на своем месте знакомого незнакомца; боязнь и радость волновали ей сердце. Мать остановилась и с удивлением стала рассматривать его и поверять прежнее описание Дуни. [«Московский вестник», 1828]

В этом значении поверять близко современному сверять:

(5) Космические аппараты будут передавать друг другу точные координаты и сверять часы. [Известия, 2017.09]

В современном русском языке местоимение который может занимать в составе определительного придаточного самую левую позицию, как в (1), а может “пропускать” в начало придаточного то слово, которому оно подчинено. Так, в (2) слову который предшествует подчиняющее его существительное, в (3) – инфинитив, в (4) – предлог:

(1) Вскоре они настигли 19-летнего злоумышленника, который не успел далеко уйти. [Комсомольская правда, 2014.08.12]

(2) Их подельником в этом был Константин Лебедев, дело которого рассматривалось в отдельном производстве. [Комсомольская правда, 2014.07.24]

(3) В число возможных кандидатов входят различные «культурные деятели» Петербурга, назвать которых Илья Кузнецов отказался. [Известия, 2014.01.10]

(4) Так и работает тот самый механизм информационной войны, о которой все столько талдычат. [Комсомольская правда, 2014.08.12]

Это явление принято называть “эффектом крысолова” (Тестелец 2001: 140). Термин обыгрывает средневековую легенду о флейтисте, который избавил немецкий город Гаммельн от нашествия крыс: завороженные звуками флейты, крысы одна за другой последовали за музыкантом. Так же при "эффекте крысолова" слово который увлекает за собой в начало придаточного подчиняющие его слова.

В русском языке XIX в. эффект крысолова был менее обязательным или менее частотным, чем сегодня (Зализняк, Падучева 1979; Круглов 2003, 2006). Это касается, в частности, сочетаний который с существительным: предложения, где подчиняющее существительное следует за который, а не предшествует ему, с точки зрения сегодняшней нормы звучат архаично:

(5) Имею доложить вам о происшествии, которого удивительность равняется лишь его необыкновенности! [М. Е. Салтыков-Щедрин. Святочный рассказ (1858)]

В (5), как и у Лермонтова, который выступает в форме родительного падежа. Но в языке XIX в. в таких конструкциях который могло стоять и в других косвенных падежах. Например, в дательном:

(6) Поистине, сие законоположение, которому пример (ср. пример которому) находим уже у римлян <...>, есть одно из наилучших. [А. Н. Радищев. О законоположении (1801-1802)]

Если для существительных эффект крысолова в современном языке является предпочтительным, то в сочетании с инфинитивом который и сегодня часто не подчиняется эффекту крысолова:

(7) Теперь Гаагский третейский суд <...> решил вознаградить этих <...> банкиров суммой в 51 миллиард долларов, которую должны заплатить (ср. заплатить которую должны) российские налогоплательщики. [Комсомольская правда, 2014.07.29]

Однако и с инфинитивом этот эффект в современном языке встречается чаще, чем в XIX в. Как показывает график НКРЯ, рост частотности эффекта крысолова при инфинитиве, т.е. частотности предложений типа (3), начался примерно со второй половины XIX в.:

Отмеченная особенность языка XIX в. может объясняться влиянием французского языка (Круглов 2003, 2006). В определительном придаточном, вводимом французским местоимением dont, это местоимение всегда занимает в придаточном самую левую позицию.

В "Фаталисте" видать используется в значении видеть. МАС, написанный в 50-60 ггг. XX века, фиксирует у глагола видать это значение и отмечает, что оно реализуется преимущественно с отрицанием и такие употребления имеют разговорный характер: (Иванова не видали?).

В языке XIX века глагол видать действительно использовался в контекстах с отрицанием, где он был основным вариантом: видеть использовался реже (см. График 1). Поэтому в сочетании с отрицанием видать не имел разговорного характера.

Видеть с отрицанием использовался в основном в формах настоящего времени, которые для видать уже в XIX в. были малоупотребительны, - ср. у Лермонтова (1) vs. (2).

(1) Было уже довольно темно; голова ее мелькнула раза два среди морской пены, и больше я ничего не видал... [М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени (1839-1841)]

(2) Оно и точно: другой раз целый год живешь, никого не видишь, да как тут еще водка — пропадший человек! [М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени (1839-1841)]

То же наблюдается и в употреблениях деепричастия: с отрицанием не видав встречается в корпусе XIX в. намного чаще, чем не видев. (См. График 3)

Однако с начала ХХ в. видеть начинает вытеснять видать (см. График 1):

Видать в XX в. употребляется все реже, а контексты с ним приобретают все более разговорный характер - ср. (3).

(3) Трамвай проскрежетал где-то за домами, — оба повернулись к домам, будто сроду не видали и не слыхали трамвая. [М. Н. Платошкин. Отец (1929-1930)]

В XXI в. не видал оказывается на периферии языка и осознается как ярко разговорная, если не просторечная конструкция - ср (4) . Не видел же становится нейтральным, предпочтительным вариантом - ср. (5).

(4) Что мы, бабу рожавшую не видали… [Гузель Яхина. Зулейха открывает глаза (2015)]

(5) Никогда он <...> не видел такой толстой женщины <...>! [Андрей Битов. Что-то с любовью… // «Октябрь», 2013]

Подобным образом развивается пара глаголов слухового восприятия - слыхать и слышать. В конструкциях с отрицанием и формами прошедшего времени до начала XX в. употреблялся преимущественно слыхать. В первом десятилетии ХХ в. слышать начинает вытеснять его. Сегодня слыхать воспринимается как явно разговорный, если не просторечный вариант, а слышать - как нейтральный. См. График 4.

По данным Панхронического корпуса НКРЯ, значение, в котором Лермонтов использует глагол волочиться, появляется только в XVIII в.:

(1) Вертопрах волочится за всякою женщиною, всякой открывает свою любовь, всякую уверяет, что от любви к ней сходит с ума; а приятелям своим рассказывает о своих победах <...>. [Н. И. Новиков. Пустомеля. Ежемесячное сочинение, 1770 год месяц июнь (1770)]

Примерно в то же время, что и волочиться, похожее метафорическое значение развил глагол быстрого движения бегать, ср. у Пушкина:

(2) Вообрази, милая Марья, что уж он бегает за девочками, ― каков? ― а ему нет еще и трех лет [А. С. Пушкин. Марья Шонинг (1835)]

Позже, в XIX в., в близком значении начинает употребляться глагол ухаживать, первоначально имевший значение 'заботиться о ком-то / о чем-то'.

(3) Во время другой сердечной разработки, когда он ухаживал за одною барышнею в Москве, в знак страсти своей похитил он носовой платок ее. [П. А. Вяземский. Старая записная книжка (1830-1870)]

Глагол ухаживать образован по той же семантической модели, что и волочиться: движение вслед за объектом ухаживания (ср. ходить – хаживать за кем-то). Однако, в отличие от волочиться, ухаживать не ассоциировался с несерьезностью намерений:

(4) Обычай требует при этом, чтобы жених ухаживал за невестой <...>. [С. В. Максимов. Нечистая, неведомая и крестная сила. От издателя. (1899)]

В современном языке волочиться и ухаживать используются преимущественно в своем прямом значении:

(5) Провод электропилы волочился за Карен, а без электричества инструмент не представляет опасности. [Комсомольская правда, 10.09.2003]

(6) Листок нетрудоспособности выдаётся тому, кто фактически ухаживает за заболевшим ребёнком. [Парламентская газета, 2021.12.09]

Метафорическое волочиться употребляется в целях стилизации. Ср. также устойчивое выражение волочиться за каждой юбкой:

(7) Еще труднее для киношной братии было вообразить, что Битти вдруг изменит привычный образ жизни и перестанет волочиться за каждой юбкой. [Труд-7, 11.11.2004]

Бегать же и сегодня используется в переносном значении:

(8) <...> окончу академию, <...> женюсь, а до этого не буду бегать за девочками, надо только учиться и учиться. [М. И. Касьянов. «Телега жизни». 2010]

Как и волочиться и в отличие от ухаживать, бегать сегодня ассоциируется с несерьезностью намерений: мы говорим бегать за каждой юбкой, но не ухаживать за каждой юбкой.

Пик употребляемости конструкции не шутя + глагол приходится как раз на середину XIX века:

И как начал палить, так султан уж не шутя испугался, выслал своих корабельщиков [Н. А. Полевой. Рассказы русского солдата (1834)]

После этого начинается спад, и уже к 20-м годам XX века конструкция практически исчезает из узуса:

Противопоставление между на и о можно описать как противопоставление между формальным и семантическим управлением: в намекать на предлог повторяет форму приставки, а в намекать о воспроизводит самую частотную модель управления глаголов говорения (поскольку намекают обычно в ходе разговора).

Интересно, что управление с предлогом о просуществовало весь XIX век, а потом, в XX веке практически перестало встречаться до 80-х годов, когда корректура и искусственное выравнивание нормы существенно ослабли. Теперь семантический вариант управления намекать о снова распространяется, но уже как разговорный: он часто встречается в газетных текстах.

Зеленый стол назывался также ломберным, по названию одной из популярных карточных игр (ломбер). Ставки записывались прямо на столе мелом, а после игры карты разрывали и бросали под стол. Новую игру начинали с новой колодой:

Звук золота, зеленый стол, исписанный мелом, и разорванные карты под столом имели для генерала ту же прелесть, что для г-на председателя его старинная прическа: прелесть воспоминаний молодости с ее бурями, страстями, утратами… [М. С. Жукова. Барон Рейхман (1837)]

Карточные игры были так распространены, что использовались как метафоры:

Русский военачальник, не видя возможности немедленно начать боевой переговор с неприятелем <...> развернул многочисленные силы свои по пространству поля, как искусный игрок колоду карт по зеленому столу. [И. И. Лажечников. Последний Новик (1833)]

Существительное экспедиция происходит от латинского expeditio ‘набег’, далее можно выделить приставку ex- ‘из-, от-’ и корень -ped- ‘нога’.

Это слово попало в русский язык не позже XVII века и как заимствование долго использовалось именно в военных контекстах:

При сей экспедиции обреталось при швецком короле, как слух был, толко 5 полков кавалерии (...) [А. М. Макаров (ред.). Гистория Свейской войны (1698-1721)]

Ещё одним значением слова экспедиция было 'ведомство'. Экспедиция могла быть счетной, полицейской и даже газетной:

II. Губернское правительство разделяется на следующие экспедиции: 1) Полицейская. (...) 2) Экспедиция народной промышленности. Межевание земель, фабрики, торговля, учебные заведения, почты. 3) Экспедиция казенная. (...) [М. М. Сперанский. Введение к уложению государственных законов (1809)]

как Ковалев не смекнул, что нельзя чрез газетную экспедицию объявлять о носе? [Н. В. Гоголь. Нос (1836)]

Однако уже в XVIII в. экспедицией могли называть и научную поездку с целью получения новых данных.

По избраніи мѣстъ для каждой экспедиціи, которыя они положили изслѣдовать нынѣшнимъ лѣтомъ, определено было мнѣ отъ г. Академика Палласа осмотреть часть возточнаго берега рѣки Бѣлой. [Н. П. Рычков. "Журналъ или дневныя записки..." (1770)]

В этом значении слово экспедиция используется и сейчас.

В языке конца XVIII – начала XIX вв. прямая речь, где говорящий реагировал как-то на реплику собеседника, могла комментироваться тремя глаголами: отвечать, ответствовать и ответить. Первый сегодня воспринимается как глагол несовершенного вида, второй – как двувидовой (ср. многие другие глаголы на -овать, например, организовать, атаковать и т. д.), последний – как глагол совершенного вида.

Согласно данным Национального корпуса (подкорпус текстов, созданных с 1750 по 1850 гг.), в текстах второй половины XVIII – первой половины XIX в. в прошедшем времени употреблялся преимущественно глагол отвечать (3743 употребления), на втором месте по частотности был глагол-синоним ответствовать (282 употребления) и лишь на третьем – ответить (91 употребление). Иными словами, в языке конца XVIII – начала XIX вв. рассматриваемый глагол в совершенном виде употребляется на несколько порядков реже, чем формы отвечать/ответствовать.

Столь неравномерное распределение видовых форм вызвано историческими причинами. Глагол ответить входит в язык на несколько столетий позже, чем отвечать и многочисленные однокоренные глаголы на -овати / -ивати, ср. отъвѣтовати/отъвѣщавати/отъвѣщевати, отъвѣтствовати и отъвѣчивати.

Отвечать встречается уже в текстах XI в. (1) и фиксируется в Словаре русского языка XI-XIV вв. в вариантах отъвѣтати, отъвѣчати и отъвѣщати.

(1) нъ слꙑшасте преже ѥгда придоша посл(а)нии на погублениѥ ѥю. что ѿвѣтаста сущимъ с нима. – 'Но вы слышали прежде, когда пришли посланные погубить их (двоих). Что вы отвечали бывшим с ними'. [Нестор Печерский. Сказание о Борисе и Глебе по Сильвестровскому сборнику (вторая пол. XI в.)]

В Словаре русского языка XI-XVII вв. кроме перечисленных глаголов упоминаются также отъвѣтствовати и отъвѣчивати.

Глагол отъвѣтити фиксируется впервые в Словаре русского языка XI-XVII вв. Единственный пример датируется 1483 г. (2):

(2) Реч<е>тся которыи живыи и отвѣтят иже словесны.– 'Назовут которого живым, и ответят которые имеют дар слова'. [Лог. Авиас., 280 об. 1483 г.]

В Панхроническом корпусе зафиксирован более ранний пример – из берестяной грамоты XIV в. (3), но он также единственный. Далее употребления ответить датируются уже XVIII в.

(3) …ь ꙋ тьбѧ [т]о ӏ [г]о… (о)[т]вецꙋ ӏ о земл[е]… [Берестяная грамота 386 (1360-1380)]

Таким образом, ответити практически не встречается в текстах вплоть до XVIII в. Это значит, что глагол отвечать и однокоренные ему образования на -овати/-ивати все это время обслуживают значения не только несовершенного, но и совершенного вида, т. е. функционируют как двувидовые глаголы.

В конце XVIII – начале XIX в. в русском языке постепенно унифицируется система видовых пар (Виноградов, Шведова 1964): для каждого глагола язык стремится оставить лишь одну форму несовершенного и одну форму совершенного вида. Многочисленные производные на -вати уходят из языка. Дольше всех держится наиболее позднее отъвѣтствовати, но и оно постепенно сходит на нет. Остается наиболее морфологически простой вариант – отвечать. Форма совершенного вида ответить, однако, к этому времени еще не успевает вступить в свои права и стать полноправной видовой парой к отвечать. Это произойдет позже – во второй половине XIX в.

Возможно, процесс формирования видовой пары отвечать / ответить шел медленнее, чем мог бы, поскольку аналогичные глаголы с тематическими морфемами -и- и -а- в языке конца XVIII – начала XIX вв. часто были двувидовыми; ср. список, представленный в (Виноградов, Шведова 1964: 34): женить, казнить, крестить, ранить, родить, полонить, молвить, рушить, обещать, венчать, сочетать, велеть, решить, пленить, кончить, пасть.

На вопрос о том, какого вида глагол отвечать, используемый в комментариях к прямой речи в текстах начала XIX в., лингвисты отвечают по-разному. Так, в словаре Д. Н. Ушакова соответствующее значение отвечать имеет помету сов., а в Словаре языка Пушкина (под ред. В. В. Виноградова) то же значение помечается сов. и несов., т. е. глагол считается двувидовым. Такого же мнения придерживается И. Б. Иткин (2014).

Большинство же исследователей считают, что отвечал – глагол несовершенного вида, но по-разному объясняют причины его использования. Так, Б. А. Успенский (1970) говорит об использовании формы несовершенного вида глагола отвечать в комментариях к прямой речи как об особом нарративном приеме. М. Я. Гловинская (2001) отмечает, что у глаголов речи противопоставление совершенного и несовершенного вида выражено не так четко, как у других глаголов, и объясняет использование глагола несовершенного вида отвечал в текстах классиков тем, что авторы фокусируют внимание не только на результате (свершившемся речевом акте), но и на процессе (произнесении реплики).

Тем не менее сегодня, продолжая фразу с глаголом совершенного вида спросить, мы выберем скорее форму ответить, чем отвечать. Так, в Газетном корпусе НКРЯ пара спросил – отвечал на расстоянии 5-10 слов встречается всего 4 раза, и все они стилизованы под язык прошлого, как (4). Пара спросил – ответил на том же расстоянии встречается 334 раза, и тексты воспринимаются как вполне современные, ср. (5).

(4) Когда Байрон спросил его о причине внезапного припадка, проводник отвечал: «Я слышал голос своего отца, предупреждающий о том, что недалеко отсюда происходит что-то ужасное. [Комсомольская правда, 10.07.2006]

(5) Находившийся рядом мужчина спросил их, когда они уберут автомобиль, на что они ответили, что вернутся через две минуты. [Известия, 10.10.2020]

Как указано в справочнике С. В. Вахитова, слово талья ‘целая партия, т. е. промёт всей колоды’ заимствовано из франц. taille (f). И действительно, это существительное, кроме значения ‘рост, телосложение, величина’, обозначало полную серию последовательных ходов, пока банкомёт не промечет все игральные карты, которые у него в руках (‘série complète des coups qui se suivent jusqu'à ce que le banquier ait retourné toutes les cartes du jeu qu'il a dans la main’) -- в таких играх, как штосс и бура́.

В XVIII веке это слово ещё могло читаться как /'taʎǝ/ («та́лё»), что объясняет фонетический облик заимствования (в современном литературном французском оно произносится без звука [л’]: /tɑj/ «тай»).

Линейная позиция наречия в современном русском языке является подвижной и определяется прежде всего коммуникативной структурой предложения, т.е. распределением смысловых акцентов. Вместе с тем для наречий разных семантических классов наиболее нейтральной является позиция перед глаголом (Сиротинина 2003 (1965), Митева 2009). Это относится и к наречию уже, и к его (устаревшему) синониму уж. Примеры (1)-(3) – с коммуникативно нейтральным уже/уж, следующим за глаголом – архаичны:

(1) Король прусский с 40 000 войска вошел уже (ср. уже вошел) в Польшу. [Н. А. Львов. Письмо С. Р. Воронцову (1787-1801)]

(2) Между тем время приближалось уже (ср. уже приближалось) к 8 часам вечера, и вода начала убывать. [В. М. Головнин. Описание примечательных кораблекрушений, претерпенных русскими-мореплавателями (1822)]

(3) Я написал уж (ср. уже написал) в Петербург, но еще нет ответа. [Н. А. Чудов. День в Ясной Поляне (1897)]

Позиция наречия после сказуемого становится допустимой при выделенной коммуникативной структуре, т.е. не-нейтральной расстановке смысловых акцентов. Так, в (4) смысловые акценты расставлены не-нейтрально (ср. нейтральный порядок Жизнь уже наказала Дмитриева), и наречие уже следует за глаголом:

(4) Я к таким людям крайне негативно отношусь. Дмитриева жизнь наказала уже. [lenta.ru, 2017.03]

В языке XVIII-XIX вв. позиция наречия после сказуемого была допустима и при нейтральной коммуникативной структуре – примеры (5)-(8), а также примеры (1)-(3) с уже/уж.

(5) Сосѣды сея державы надѣются тщетно на заключенный въ 1749 году въ Акенѣ вѣчный миръ. [Ежемѣсячныя сочиненія къ пользѣ и увеселенію служащія. Генварь – Іюнь, 1755 года, 1755]

(6) Он рассердился жестоко и, посмотрев на него сурово, увидел, что и в зеркале ему то же отвечает. [Д. И. Фонвизин. Козел философ (1761-1765)]

(7) Мужик, взяв свою бочку, пошел в поле и дожидал господина, который, собрав с собою много людей, поехал к мужику, и как скоро к нему подъехал, то приказал служителям, чтоб его, будто шуткою, поколотили хорошенько. [Смирный мужик и драчливая жена (1780-1790)]

(8) Сии опасные иностранцы думали справедливо, что гордая Арсена будет для них лучшею Царицею, нежели скоромная Элиза, которая ненавидела льстецов. [Н. М. Карамзин. Колодезь Истины, 1802]

При этом такая позиция не была обязательной – в принципе коммуникативно нейтральное наречие могло располагаться и до глагола. Ср. разные варианты расположения наречия невольно в (9) и (10) и наречие уже, предшествующее глаголу при нейтральной коммуникативной структуре, в (11):

(9) Проведя дома в уединении дней с восемь, я невольно сделался уныл. [И. М. Долгоруков. "Повесть о рождении моем..." (1788-1822)]

(10) Свежий бодрящий воздух располагал невольно к веселью, и мы болтали без умолку всю дорогу. [А. Н. Апухтин. Между жизнью и смертью (1892)]

(11) Я чаю, что моя аманта уже встала. [А. П. Сумароков. Чудовищи (1750)]

Похожая ситуация была, по-видимому, и в древнерусском языке. Ср. два примера из «Истории Иудейской войны Иосифа Флавия» (XI-XIII вв., перевод А. А. Пичхадзе), различающихся позицией наречия скоро относительно глагола:

(11) И страхъ велий на всѣхъ нападе, и охабльшеся градъвзятия, течяху скоро къ гемону. – 'И великий страх напал на всех, и, оставив битву за город, они быстро побежали к полководцу'.

(12) Гражане же очютивше пришествие ихъ, сташа прѣдъ градомъ исплъчившеся, и снемшеся съ римскыми плъкы, скоро побѣдиша ихъ. – 'Ибо горожане, узнав об их наступлении, стали перед городом, изготовившись к бою, и, схватившись с римскими полками, скоро победили их'.

Показательно, что в переводе на современный русский язык наречие в обоих случаях предшествует глаголу: быстро побежали и скоро победили.

Более свободная, чем сегодня, позиция наречий отражала более общую тенденцию: порядок слов в языке XVIII-XIX вв. подчинялся менее жестким ограничениям, чем сегодня; в частности, он меньше зависел от смысловых акцентов, членения информации на известное и неизвестное и других коммуникативных факторов (Ковтунова 1969: 84; Выхрыстюк 2008: 32).

В языке XVIII-XIX вв., в отличие от современного языка, слово уж могло употребляться как синоним наречия уже в его базовом значении: 'ситуация произошла раньше, чем можно было ожидать' (Богуславский 1996: 230 и далее). В примерах (1) и (2) с точки зрения сегодняшней нормы возможно только уже, а не уж. В современном примере (3) замена уже на уж тоже сомнительна. Уж в значении 'уже' может сегодня употребляться в составе устойчивых выражений, ср. давно уж в (4), но и в этом случае производит впечатление стилизации или просторечия.

(1) Розмарин. Я вам доносил то, что она шила… Бурда. Это я уж слышала. [А. П. Сумароков. Вздорщица (1770)]

(2) Я знала уж давно, что Ванька вор. [Н. И. Новиков. Живописец. Третье издание 1775 г. Часть II (1775)]

(3) Большинство мам и пап первоклашек уже (??уж) вышли на финальную стадию подготовки к 1 сентября. [Комсомольская правда, 2014.08.06]

(4) Но бывшие «романтики» все примерно такие же: иллюзии они, конечно, давно уж подутратили, зато отточили способность и умение задавать вопросы. [Новая газета, 2018.10]

Наречия уже и уж в значении 'уже' сосуществовали еще в древнерусском языке, ср. (5) и (6). Оба представляют собой результат сращения древних частиц у и же, или жь – варианта же с усеченной конечной гласной (Зализняк 2008: 28, 73).

(5) Оже мне не ехати во сѹжедале. – 'Уже мне не ехать в Суздаль'.[Берестяная грамота 439 (1200-1220)]

(6) Ож[ь] к вамъ шлю третьюю грамоту. – 'Я к вам шлю уже третью грамоту'. [Берестяная грамота 1098 (1360-1380)]

В языке XIX в., кроме значения 'уже', слово уж употреблялось в нескольких прагматически окрашенных значениях. Например, для акцента на высокой степени признака (7) или для смягчения категоричности (8):

(7) Очень уж он был страстный охотник до «конского мяса» и знал в нём толк. [И. С. Тургенев. Конец Чертопханова (1872)]

(8) ― Как же один-то?.. ― Так уж вышло. Ничего, доедет… [Д. Н. Мамин-Сибиряк. Отрезанный ломоть (1899)]

Прагматически окрашенные значения сохранились у уж и в современном языке, см. (Урысон 2007, Bottineau 2020), при этом базовое значение ‘уже’ утратилось.

В древнерусском языке согласованное определение могло располагаться по отношению к определяемому существительному и слева (в препозиции), и справа (в постпозиции); ни один из этих вариантов нельзя назвать основным (Санников 1968: 64). С течением времени стала преобладать препозиция определения: уже в XVII веке она была более частотной, чем постпозиция (Санников 1968: 69, Улитова 2016: 240).

В современном языке нейтральным порядком является препозиция согласованного определения, а постпозиция, хотя и встречается, требует соблюдения определенных условий. Так, постпозитивные прилагательные используются в контексте сопоставления, как в (1), или в составе терминологических сочетаний, как в (2):

(1) Завершившийся фестиваль стоит скорее считать событием общественным, а не культурным. [Ведомости // Коммерсант, 2001.11]

(2) Перец болгарский зеленый ― обладает дезинфицирующими свойствами, нормализует обменные процессы, деятельность нервной системы. [«Вечерняя Москва», 2002.08.08]

Хотя сами эти условия в своей основе сложились уже к XVII веку (Улитова 2016: 240), еще в XIX веке постпозитивные определения были более частотны, чем сегодня. Это в особенности касается относительных прилагательных, образованных от существительных (прежде всего с суффиксом -ск-) (Ковтунова 1969: 67 и далее): их расположение после именной вершины поддерживалось тем, что и исходная именная группа в родительном падеже к XVIII веку обычно следовала за определяемым существительным. Таким образом, порядок слов в сочетании шашки чеченские был такой же, как и в шашки чеченцев (Minlos 2012: 23). Следующий график отражает падение частотности постпозитивных относительных прилагательных с суффиксом -ск- после XIX века (в соответствии с общей тенденции к росту частотности согласованных определений в препозиции):

Поскольку ощущение счастья приходит в момент удачи, значения 'счастливый' и 'удачный' метонимически связаны. Так, в английском они могут выступать как значения одной лексемы: англ. happy end 'счастливый конец'и англ. by a happy coincidence 'по по удачному стечению обстоятельств'.

В русском языке XVIII века значения 'счастливый' и 'удачный' тоже сосуществовали. Вот пример того времени, в котором выражено не значение удачи, а значение чувства:

почту я себя прямо счастливым: Бог один видит, как мне с вами хочется увидеться! [Д. И. Фонвизин. Письма родным (1763-1774)]

Однако в современном языке значение ‘удачный / удачливый’ как самостоятельное у прилагательного счастливый практически исчезло.

Как военный термин слово застрельщик устарело уже к концу XIX века, однако в эту же эпоху оно получает свою «вторую жизнь». Так, застрельщиком метафорически называли человека, который начал какое-то новое важное дело, стоял у его истоков (МАС). В этом новом значении застрельщик входило в конструкцию с родительным падежом: застрельщик чего-либо (1).

(1) Константин Аксаков выступает передовым застрельщиком славянофильства в его наиболее крайних проявлениях. [В. Д. Смирнов. Аксаковы. Их жизнь и литературная деятельность (1895)]

Такая метафора сохранила старое, начинательное, значение приставки за-, ср. (2). В сегодняшнем глаголе застрелить эта приставка имеет, наоборот, значение завершения, а не начала.

(2) Зашумели, задвигались, заерзали, застучали — совещание кончилось, спектакль удался на славу… [А. Азольский. Лопушок (1998)]

И хотя в современном русском более предпочтительны близкие по значению основоположник, основатель, инициатор, слово застрельщик еще можно встретить в некоторых газетных текстах.

(3) В нынешнем сезоне " Анжи " лишился своих азарта, везения и главных застрельщиков успеха — мигрировавшего в ЦСКА балканского дуэта и захворавшего Гаджи Гаджиева. [«Известия», 2001.07.27]

(4) ЦБ является застрельщиком повышения рыночных кредитных ставок? [«Эксперт», 2014]

Окончание второго родительного падежа -у восходит к древнерусскому окончанию род. п. склонения на -u. К этому склонению принадлежало, например, существительное сынъ, род. п. которого выглядел как сыну.

В современном русском форма второго родительного падежа используется преимущественно в партитивных контекстах и обозначает некоторое количество чего-либо: насыпал <немного> песку, налил чаю.

Сегодня партитив уходит из языка, см. график НКРЯ:

Односложное окончание твор. п. ед. ч. ж. р. -ой/-ей появляется в результате отпадения конечного безударного гласного -у. Этот процесс происходил в истории русского языка не одно столетие. Однако отпадал не каждый конечный безударный -у, а только тот, который не составлял отдельной морфемы. Так, у древнерусского окончания -ою при отпадении -у оставалось еще -ой, а у глаголов в форме 1 л. ед. ч. безударное -ю- отпасть не могло, поскольку это окончание состоит только из одного гласного, и этот гласный и есть -ю- (верю не превращалось в верь).

У местоименных существительных (мною, тобою, собою), процесс замены старых окончаний творительного падежа (на -ю) новыми (на -й) происходил медленнее, чем у существительных. Так, если головой начинает употребляться чаще, чем головою, примерно со второй трети XIX в., то собою и собой активно конкурируют друг с другом вплоть до конца XIX в. Творительный на -ю начинает стремительно вытесняться формами на -й только ХХ в. См. график:

Возможно, причина большей инертности местоимений, по сравнению с существительными, – в разной частоте употребления этих слов. Местоимения значительно более частотны, чем существительные. Так, форма собою в основном подкорпусе НКРЯ встречается примерно в шесть с половиной раз чаще, чем форма головою, и почти в сто восемнадцать раз чаще, чем судьею. Высокочастотные формы обычно дольше сохраняют облик, характерный для более ранних этапов развития языка (ср. известный преподавателям иностранных языков факт о том, что к исключениям относятся, как правило, высокочастотные слова – более редкие же быстро выравниваются и подчиняются общим правилам).

Значение 'сражение' у слова дело встречается в русском языке еще в XVI веке:

Было дѣло князю Михаилу Ивановичю Воротыньскому съ Крымскимъ царемъ и сь его воеводами, Новгородская вторая летопись, XVI в.

Многие прилагательные или наречия с приставкой пре- в усилительном значении после XIX в. исчезают или становятся очень редкими. Как видно из графика НКРЯ, пик частоты употребления наречия прехладнокровно приходится на середину XIX в., после чего оно теряет популярность:

Наречие очень для обозначения высокой степени проявления качества в сочетании с прилагательными и наречиями фиксируется с XVIII в.:

(1) Ты хочешь зделать архимедову машину очень сильную, да поднимать нечево и где поставить места нет. [В. Н. Татищев. Разговор двух приятелей о пользе науки и училищах (1733)]

Резкий рост употребления очень с прилагательными и наречиями начинается в 1820-х годах, еще в то время, когда приставка пре- сохраняла популярность.

Некоторые слова, исторически содержащие усилительную приставку пре-, не исчезли, но изменили значение. Например, наречие преспокойно в XIX в. значило 'очень спокойно, с высоким уровнем спокойствия':

(2) Он преспокойно смотрит на гранату, с огнем и с пылью крутящуюся у ног его, и не пятится. [А. А. Бестужев-Марлинский. Вадимов (1834)]

Но уже в словаре Ушакова (1935-1940 гг.) оно встречается с пометой «фамильярное» и имеет толкование 'как ни в чем не бывало, не обращая никакого внимания на что-нибудь'. В этом значении оно продолжает употребляться и сейчас:

(3) Бактерии, вирусы и грибы преспокойно проживали даже на глубине 3, 5 километра. [«Знание - сила», 2009]

В XVIII-XIX вв. с приставкой пре- в значении усиления употреблялись не только прилагательные, но и глаголы, как в (4) и (5). Большинство из них исчезло в течение XIX в.

(4) Но ныне, когда он свыкся с своим благородным званием, оно было бы ему в тягость и преогорчило бы последние дни его жизни. [Н. И. Греч. Черная женщина (1834)]

(5) <...> добродетельный человек, от чрева матери, должен терпеть несправедливости, пока, наконец, кротостью и терпением не препобедит их. [М. Е. Салтыков-Щедрин. Рецензии (1863-1864)]

Некоторые подобные глаголы сохранились и до наших дней: преуспеть, превзойти, преисполниться. Сейчас изначальное усилительное значение приставки пре- в них уже неочевидно.

В современном языке есть и продуктивный словообразовательный тип с приставкой пре- в усилительном значении. Это конструкции с так называемой редупликацией, то есть удвоением: два однокоренных прилагательных, первое без приставки, а второе с приставкой пре-, пишутся через дефис:

(6) Солнце освещает высокую-превысокую трубу котельной, сложенную из тёмно-оранжевого кирпича. [«Волга», 2015]

(7) ― Ничего, ― сказал тушканчик и смастерил на вершине холма большую-пребольшую рогатку. [А. В. Лисаченко. Алфавитные сказки (2015)]

Действительно, многочисленные примеры НКРЯ свидетельствуют о том, что выходкой называли своего рода публичное выступление – иной раз и перед одним собеседником, но обдуманное и значимое:

(1) <…> просительница бросила на меня грозный взгляд <…>. ― Я говорю не на ваш счет, сударыня, но <…> ваши противники <…> просят по делу, <…> не зная закона. Эта выходка (= 'разъяснение') успокоила просительницу: она вышла в другую комнату, села за фортепиано <…>. [Ф. В. Булгарин. Хладнокровное путешествие по гостиным (1825-1843)]

Внутренняя структура слова вы-ходка совершенно аналогична слову вы-ступление. Близость этих слов по форме не случайна. В XVIII веке выходкой, согласно Словарю языка XVIII века, называли в том числе и то, что теперь называют выступлением солиста: 'сольное звучание голоса, инструмента', ср. концерт с выходками (Словарь языка XVIII века). Солист выходил вперед, т.е. вы-ступал из общего ряда для соло, и метонимически вся концертная ситуация называлась сначала выходкой (XVIII век), а потом – выступлением. В начале XIX века метафорически выходкой было любое устное, письменное или печатное высказывание (и тоже – о таком высказывании теперь мы бы сказали выступление):

(2) <…> верьте ей иль не верьте, для меня все одно, ― сказала и, как молния, исчезла. «У места ли такая выходка? (= 'такое высказывание') ― скажет критик. ― Может ли женщина в таком случае проповедовать мораль?» [Н. М. Карамзин. Юлия (1796)]

(3) Кто не видал из нас, что, читая дерзкую выходку журналиста против какого-нибудь писателя, читатели наши тотчас берут сторону нападающего, так, без размышления, одним решительным словом: посмотрите, как он его отделал! [М. А. Дмитриев. О противниках и защитниках историографа Карамзина (1829)]

Заметим, что в современном значении выходка, в силу отсутствия адресата, не может управлять предлогом против – в отличие от адресного (словесного) выступления, для которого такое управление, наоборот, очень естественно. У носителей более консервативной нормы – таких как Андрей Белый или Ю. Н. Тынянов – выходка против сохраняется и в XX веке. Однако к концу XIX века более естественна выходка как поступок, а не высказывание:

(3) После попугая доктор был второй пострадавший от моего настроения. Я не пригласил его в комнату и захлопнул перед его носом окно. Две грубые, неприличные выходки, за которые я вызвал бы на дуэль даже женщину. [А. П. Чехов. Драма на охоте (1884)]

Одновременно происходит сдвиг семантики у слова выступление: к концу XIX века оно перестает быть исключительно военным термином, который описывает начало передвижения войск – на театр военных действий или в ином направлении, ср.:

(4) В день самого выступления нашего отряда из Врацы госпитальная колонна была отправлена на дунайскую переправу. [Ф. Ф. Торнау. Воспоминания кавказского офицера (1866-1880)]

По корпусным примерам можно наблюдать, как к XX веку современное выступление практически вытеснило выходку как собственно высказывание:

(5) Будучи от природы косноязычен и обладая физическими недостатками, которые не позволяли ему и думать о выступлении в качестве оратора, из боязни насмешек со стороны сограждан <…>. [В. М. Дорошевич. Русский язык (1900-1910)]

Итак, с XVIII века выходка прошла путь от (почти терминологического) сольного выступления к устному и письменному высказыванию, впоследствии только отрицательно оцениваемому, и затем к неожиданному асоциальному и заведомо отрицательному поступку. В свою очередь, выступление начиналось как военный термин для выдвижения войск, потом расширилось на театральное представление или публичную речь, а потом полностью заняло место старой выходки – как значимое высказывание, обращенное к определенному кругу адресатов, – устное, письменное или печатное.

Интерпретация местоимения себя в этом фрагменте из Лермонтова вызывает некоторые трудности. Непосредственно следующий за ним текст как будто указывает на то, что говорящий – Вулич – предлагает слушателям испробовать на самих себе, «может ли человек своевольно располагать своей жизнью»:

(1) Вы хотите доказательств: я вам предлагаю испробовать на себе, может ли человек своевольно располагать своею жизнью, или каждому из нас заранее назначена роковая минута... Кому угодно? — Не мне, не мне! — раздалось со всех сторон, — вот чудак! придет же в голову!... [М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени (1839-1841)]

При таком прочтении на себе означает на вас; другими словами, Вулич предлагает собеседникам попробовать застрелиться. Однако эта интерпретация противоречит, во-первых, здравому смыслу, а во-вторых, последующему изложению, ведь стреляется сам Вулич:

(2) — Утверждаю, что нет предопределения, — сказал я, высыпая на стол десятка два червонцев? — все, что было у меня в кармане.

— Держу, — отвечал Вулич глухим голосом.

<…>

— Господа, я вас прошу не трогаться с места! — сказал Вулич, приставя дуло пистолета ко лбу. [М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени (1839-1841)]

Этот фрагмент заставляет предположить, что в данном случае на себе в действительности означает на мне: предлагаю испробовать на себе = 'предлагаю вам сделать так, чтобы я попробовал застрелиться'.

Такая интерпретация противоречит современным правилам употребления местоимения себя. Сегодня возвратное местоимение себя обычно подразумевает лицо, выраженное подлежащим того же предложения (см. подробнее Rappaport 1986; Тестелец 2001: 594; Лютикова 2002: 134; Тестелец 2015 и др.). В примере (3), например, себя отсылает к Нине (подлежащему), но не к Ане (дополнению):

(3) Нина пригласила Аню к себе (= Нине) домой.

В (4) себе означает 'Ане' – подлежащему того же самого предложения, но не 'Нине', потому что Нина, хоть и является подлежащим, входит в состав другого – главного – предложения.

(4) Нина попросила, чтобы Аня приготовила себе (= Ане) завтрак.

В конструкции с неопределенной формой глагола (инфинитивом), как у Лермонтова (ср. Я вам предлагаю испробовать на себе), себя в современном языке, как правило, отсылает к подразумеваемому подлежащему инфинитива, т.е., опять-таки, к ближайшему подлежащему. В (5) себя означает меня, но не папу и маму:

(5) Папа и мама научили меня уважать себя (= самого себя) и заниматься тем, к чему лежит душа. [Труд-7, 2009.06.11]

В некоторых случаях и сегодня эта закономерность может нарушаться, т.е. себя может отсылать к основному подлежащему предложения, как в (6):

(6) Настя попросила фотографа запечатлеть себя (= Настю) на спецтехнике. [Комсомольская правда, 2013.08.12]

Однако в языке XVIII-XIX вв. такое употребление встречалось заметно чаще. В текстах этого периода встречаются примеры, где себя относится к главному подлежащему (а не к подразумеваемому подлежащему инфинитива) в нарушение современной нормы. В (7-10) для выражения соответствующего смысла сегодня следовало бы использовать личное местоимение (он, она), но не возвратное себя.

(7) И отец велел маменьке подать себе (= ему, отцу) большой келих вина. [Н. С. Лесков. Заячий ремиз (1894)]

(8) Ехидный опекун нанял головореза служить себе (= ему, опекуну) и дал ему мешочек с сотней целковых. [Е. А. Салиас. Крутоярская царевна (1893)]

(9) Хомутов упросил меня ехать с собою (= с ним, с Хомутовым). [Э. И. Стогов. Записки (1870–1880)]

(10) Фаворитка пригласила бабку отужинать с собою (= с ней, с фавориткой). [Кондратий Биркин (П. П. Каратыгин). Временщики и фаворитки XVI, XVII и XVIII столетий. (1871)]

Указание на дальнее подлежащее с помощью себя в контексте инфинитива, недопустимое с позиции сегодняшней нормы, встречается и в текстах более раннего периода. В (11) и (12) сегодня мы бы использовали личное местоимение:

(11) Но той же осенѣ послал князь великий Борис посла своего Ивана Давыдовича в Суздаль обручати за себя (= за него, за князя) княжну, дщерь княжу Александрову Суздальскаго. [Инока Фомы Слово похвальное (1450-1455)]

(12) Сам князь много желаше ѣхати къ старцу, но не смѣяше безъ повелѣния, ― аще ли не повелить ему быти у себе (= у него, у старца) старець, да благословить и простит его старець и сына его князя Ивана? [Рассказ о смерти Пафнутия Боровского (1477-1478)]

Таким образом, можно предполагать, что и у Лермонтова себя – вопреки современной норме употребления – обозначает дальнее подлежащее (себе = 'мне'). Такое прочтение поддерживается широким контекстом и отвечает лингвистической ситуации XVIII-XIX вв. (см. подробнее Pekelis 2020).

Вопрос Вулича – не о ненужных вещах, а о ненужных ситуациях. Такие вопросы с к чему – с существительными (к чему эти споры / волнения / сомнения и под.) или глаголами, как в названии стихотворения М. Ю. Лермонтова «К чему ищу так славы я?» – тоже риторические, они не требуют ответа – и тоже устарели.

Заметим, что «отрицательный» смысл, особенно свойственный риторическим вопросам с к чему, не случаен. Семантика отрицания проявляется в них в том, что в современном русском языке в подавляющем числе контекстов (и даже чаще, чем зачем, см. график) к чему употребляется с отрицательной частицей ни – ни к чему, как в следующем стихотворении:

(1) Ни к чему задавать тут вопросы,

Все вопросы горбаты и косы <...>...

[Ю. П. Кузнецов. Выпрямитель горбов : «Я увидел толпу горбунов...» (1983)]

Связь с отрицанием (то есть, в лингвистических терминах, отрицательная полярность) у к чему формировалась постепенно. Первые корпусные примеры целевых употреблений к чему, отражающие начало становления его как вопросительного слова, относительно недавние и датируются XVI в.:

(2) И то они начитают, что тѣми кудесы и вражбамы твою мудрость, от Бога прироженную, и счастье отнимают, и воинство кротят, к чему (= 'для чего') тебя, благовѣрнаго царя, Богъ природил <...>. [Иван Пересветов. Большая челобитная (1549)]

(3) А се ныне у нас говенье: мяса мы не едим и нам оленина к чему пригодитца? [Статейный список Ф. А. Писемского (Англия) (1582-1583)]

До этого в контексте предлога к встречаются только анафорические употребления местоимения что, которые отсылают к предшествующему упоминанию человека или предмета, или косвенный падеж вопросительного местоимения что:

(4) Черниговци же возпиша ко Всеволоду, глаголюще: "ты хощеши бѣжати в Половцѣ, да волость свою погубивши, къ чему възратишься. [Московский летописный свод (1479-1492)]

К XVIII веку, видимо, к чему уже оформилось как составное вопросительное слово в значении 'зачем'; встречаются его употребления и в придаточных предложениях:

(5) Ведаете ли, к чему я глаголю <...>. [митрополит Стефан (Яворский). Проповеди (1700-1722)]

Уже тогда к чему тяготело к монологическим контекстам, когда спрашивающий, заранее зная ответ на свой вопрос, сам же на него отвечает:

(6) Утренневал неприятель, напал на редуты и получил некую себе утеху. Но к чему? Только дабы известно сотворить, что не дремлящих, не сонных мы победили <...>. [архиепископ Феофан (Прокопович). Слово похвалное о баталии Полтавской (1717)]

Отсюда – один шаг до риторических вопросов, которые появляются в корпусе во множестве уже в конце XVIII века, ср.:

(7) «Но к чему нужно сие притворство? ― спрашивал я его. ― На что непрестанно изменять чувствам своего сердца? [И. А. Крылов. Почта Духов (1789)]

(8) «К чему мне служить, ― говорил он, ― когда и надежды нет дослужиться гетманства?» [В. Т. Нарежный. Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова (1814)]

Параллельно растет число контекстов с отрицанием, которые в наше время, как мы уже говорили, стали основными. Вопросительные контексты, в том числе риторические, фактически ушли из узуса – есть несколько лексикализованных формул типа К чему ворошить прошлое?, или К чему эти ухищрения?, или К чему все это?.

Любопытно, что среди собственно предложных контекстов – не отрицательных и не в значении 'зачем' – к чему сохраняет идею связи каких-то двух событий. В устном или газетном корпусе таких примеров подавляющее большинство. Так, очень частотен вопрос-формула К чему бы это?, например, о приметах:

(9) Скучно было слушать мужчин, которые, закуривая первую папироску, вспоминали, что видели во сне много мышей ― к чему бы это? [«Знамя», 2003]

Ср. также выражения К чему Х клонит? (то есть 'какое другое событие Х имеет в виду?'), К чему это ведет / приводит или Что к чему (= 'что с чем связано'):

(10) К чему клоню? Да так, пустяк. [А. Н. Башлачев. Случай в Сибири : «Когда пою, когда дышу, любви меняю кольца...» (1986)]

(11) ЦБ предупреждает, к чему ведут все эти экосистемы», — резюмировал законодатель. [Парламентская газета, 2021.07]

(12) Ты спросонья мне не даёшь это сообразить/ что к чему. Кто дедушка и бабушка? [Разговор с бабушкой о ее жизни (2019)]

Таким образом, к чему из сочетания с предлогом стало вопросительным словом, потом, через риторический вопрос о цели, укрепилось в составе формулы отрицания цели ни к чему и затем вернулось к своему основному статусу предложного сочетания – но уже не вполне свободного.

Надо сказать, что сама модель возникновения вопросительных слов причины и цели типологически довольно распространена, ср. англ. what for 'зачем', pour qui 'почему / зачем'. С этой точки зрения вопросительное к чему естественно входит в длинный ряд русских составных вопросительных слов на базе местоимения что и пространственных предлогов – со значением причины или цели.

Причинные вопросительные слова предпочитают так называемые элативные предлоги (со значением удаления от исходного пункта движения) – ср. от чего, с чего, ушедшее из чего, см. следующий пример (13) со значением 'нет причины', относящийся к XVII веку:

(13) и служить, государи, за тѣмъ жалованьемъ намъ стало не подъ силу, <...> и служить, государи власти, не изъ чего намъ холопямъ. [Челобитная стрельцов властям Иверского монастыря о прибавке хлебного жалованья (01.12.1662-05.12.1662)]

Cр. также современное почему, восходящее к древнерусским употреблениям типа:

(14) «И якоже написах грамоты духовныа, по чему (= 'в соответствии с которыми') княжити и жити, и не преступати моего слова и моеа грамоты духовныя». [Новгородская Карамзинская летопись. Вторая выборка (1400-1450)]

Целевые вопросительные выражения, образованные из сочетаний местоимения что с пространственными предлогами лативной семантики (то есть ориентированных на конечную точку движения), в русском языке тоже многочисленны. Сюда относится не только к чему, но и на что (как в на восток), ср. слова известной народной песни: на что мне ленты, на что мне банты, когда меня любят такие франты!, а также старое по что (как в по грибы), ср. пример (15) из древнерусского языка:

(15) почто се тако твориши". ре(ч̑) к нему анг҃лъ. [Житие Андрея Юродивого (середина XI в. — середина XII в.)]

По той же модели построено и современное целевое зачем (как в за хлебом).

Интересно, что один и тот же предлог в разном значении с разным падежным управлением оказывается в разных классах, ср. причинное почему и целевое почто, целевое зачем и во многих контекстах очень близкое к причинному за что. Ср. пример из старорусского корпуса, который можно трактовать и как целевой, и как причинный:

(16) и строитель Евфимѣй ималъ насъ къ себѣ въ Галилейскую пустыню, связавъ, и, приведчи, говорилъ намъ, за что де вы мужики, изловивъ рыбу, и продали на сторону, а та де рыба годна намъ <...>. [Розыск про налоги и обиды, причиненные монастырским крестьянам села Щучья с деревнями от строителя Галилейской пустыни Евфимия (19.05.1662)]

Об основаниях семантической близости причины и цели на русском материале см., например, (Рахилина 1989).

Падение частотности наречия своевольно видно на следующем графике:

Своевольно, в отличие от самостоятельно, могло относиться не только к действию, которое человек совершает сам, без чьей-либо помощи, но и к такому действию, которое человек совершает против закона или чьей-то воли:

Ибо Священник изгнан за преступление, или своевольно сам оставив врученную себе церковь, уже почитай и не Священник есть [Петр I. Регламент или устав духовной коллегии (1721)]

В XI веке они не имели у нас ни гражданских, ни человеческих прав (так и в древнем Риме): господин мог располагать ими как собственностию, как вещию, мог своевольно отнимать у них жизнь, никому не ответствуя. [Н. М. Карамзин. История государства Российского: Том 7 (1813-1820)]

То же значение, что и своевольно, в языке XVIII - XIX вв. имело однокоренное ему наречие самовольно. Оно и сейчас употребляется в официальных или юридических документах (ср.: самовольное занятие земельного участка).

Кроме того, такие действия описываются как действия по прихоти, а прихоть обычно ассоциируется с капризом или причудой.

Односложное окончание твор. п. ед. ч. ж. р. -ой/-ей появляется в результате отпадения конечного безударного гласного -у. Этот процесс происходил в истории русского языка не одно столетие. Однако отпадал не каждый конечный безударный -у, а только тот, который не составлял отдельной морфемы. Так, у древнерусского окончания -ою при отпадении -у оставалось еще -ой, а у глаголов в форме 1 л. ед. ч. безударное -ю отпасть не могло, поскольку это окончание состоит только из одного гласного, и этот гласный и есть -ю (верю не превращалось в верь). Эту закономерность открыл и описал Андрей Анатольевич Зализняк:

В истории русского языка со времени падения редуцированных (XII век) в течение нескольких веков (по крайней мере до конца XVI века) <...> безударная конечная гласная фонетического слова, не составляющая самостоятельного морфа, факультативно (а в части случаев и окончательно) исчезала, если ей предшествовала одиночная согласная (или сочетание ст) <...>. Имеются однако и такие случаи, когда отпала гласная, которая в древности была под ударением, например: Т. ед. своей рукой (из первоначального своею́ рукою́). (Зализняк 2002: 552, 554)

Сначала, как пишет А. А. Зализняк, отпадение конечного гласного было факультативно и нечасто фиксировалось в письменных источниках. Во второй половине XIX в. текстов, в которых вместо -ою/-ею пишут -ой/-ей становится ощутимо больше. Для разных частей речи этот процесс идет с разной скоростью. Так, по данным НКРЯ, у существительных первого склонения резкое вытеснение старых окончаний творительного падежа на -ю новыми на -й начинается примерно со второй трети XIX в. (см. График 1).

У слов, которые склонялись как прилагательные, – в том числе у местоименного прилагательного своей/своею – замена форм на -ю формами на -й происходила чуть медленнее. В середине XIX в. старые и новые окончания еще конкурировали друг с другом, т. е. употреблялись с примерно одинаковой частотой. Резкое вытеснение старых форм на -ю новыми на -й началось лишь в последней четверти XIX в. (см. График 2).

Причину этого можно усмотреть в том, что у прилагательных, в отличие от существительных, замена -ою на -ой приводила к нежелательной омонимии всех косвенных падежей в формах женского рода (ср. р. п. своей головы, д. п. своей голове, тв. п. своей головой, пр. п. о своей голове). Этой омонимии язык какое-то время сопротивлялся.

В форме жизнию предпоследний гласный и до XII в. произносился несокращенно – как сегодня в слове воочию. Такие гласные называются напряженными редуцированными. В XII в. они сократились и стали произноситься как [й] – жизнию превратилось в жизнью. Подробнее см., например, (Галинская 2009).

Тем не менее форма жизнию была хорошо известна и в XIX в. Она использовалась во время церковных служб, сохраняющих архаичные формы церковнославянского языка, а также при чтении официальных документов – например царских указов. В неофициальной же речи эту форму произносили уже с [й] – как сегодня. Оба варианта, таким образом, были употребительны в языке Лермонтова, но различались стилистически: жизнию воспринималось как высокое, жизнью – как нейтральное и сниженное.

В современном языке вариант жизнию не используется и читается устаревшим. См. график:

Вполне вероятно, что конструкция желания NP-Dat угодно вышла из употребления под влиянием грамматикализации кто (кому) угодно в конструкцию неопределенности.

Примеры этой конструкции появляются с вопросительными словами сколько и как уже в XVIII веке:

Богу молиться, сударыня, есть время поутру и вечеру, сколько угодно и без народного видения [Д. И. Фонвизин. Недоросль (так называемый ранний «Недоросль») (1764)]

прекрасное вишневое дерево, <...>, и такъ близко отъ окна, что высунувъ изъ него руку, можно было нарвать ихъ сколько угодно. [А. С. Шишков. Записки (1780-1814)]

Параллельно существовала трехкомпонентная конструкция с тем же значением – как / сколько / что кому угодно:

берутъ тогда оную рыбу сколько кому угодно [А. Л. Леонтьев Путешествие китайского посланника к калмыцкому Аюке-хану (1762)]

Пусть назовут меня чем кому угодно, но признаюсь, что я без какой-то внутренней досады не могу видеть молодых супругов «Несчастные! [Н. М. Карамзин. Письма русского путешественника (1793)]

Образование неопределенной конструкции кто угодно с одушевленным вопросительным местоимением затрудняла омонимия с конструкцией NP-Dat угодно:

Обходятся с нами довольно хорошо и вежливо, например, унтер-офицер, приходя по утрам объявлять работу, говорит: «Гоните Господ, кому угодно, на работу». [А. О. Корнилович. Письмо П. Н. Мысловскому (1828)]

Поэтому такие употребления появляются позже, чем для других местоимений - только в 20-30х годах XIX века:

― Кого угодно, сударь: купцов, чиновников и даже бар. [Ф. В. Булгарин. Иван Иванович Выжигин (1829)]

Англичанин в Персии прочтет ту же новость, уже выписанную из русских официальных ведомостей, и очень невинно расскажет ее кому угодно в Тавризе или Тейране. [А. С. Грибоедов. Письмо к издателю. (1819)]

Интересны промежуточные случаи, где семантика конструкций сходится и кому угодно может быть интерпретировано и в значении желания, и в значении неопределенности:

откажется от права старейшинства, за себя и за детей своих, представляя кому угодно ссаживать племянника с великокняжеского стола. [Н. А. Полевой. Клятва при гробе Господнем (1832)]

Письмо это можете показывать кому угодно и самому О. И. Сенковскому [Н. А. Полевой. Письма (1824-1845)]

В таких употреблениях тот, кому угодно (или тот, кому угодно показать письмо) и есть 'любой', как в современном выражении все, кому не лень.

В современном языке чудаком называют человека, который делает что-то странное, но совершенно безвредное для себя и окружающих:

Его одержимость в занятиях создали ему репутацию чудака [Л. Улицкая, Казус Кукоцкого (2000)]

У Лермонтова же чудаком назван тот, кто собирается рискнуть своей жизнью для проверки абстрактной идеи. Однако в XIX в. чудак употреблялся и в современном смысле, тем самым значение этого слова в целом было шире современного.

Конструкция держать пари является калькой с французского выражения tenir le pari, которое значит 'вступить в спор, согласившись на его условия' (Dictionnaire de l’Académie française 1835). Само слово pari имеет значение 'заклад, ставка' (ср. выражение биться об заклад, синонимичное держать пари). И во французской конструкции, и в ее русской кальке существительное изредка опускалось.

Исходное значение 'принять условия спора' у держать пари можно усматривать в контексте, где, как у Лермонтова, держу служит ответом на предложение о пари. Ср. похожий пример другого автора:

(1) — Прибавлю два доллара, что шлепнется! — крикнул какой-то новый голос. — Держу! — ответил кто-то. Державшие пари смотрели, как соскочит Чайкин. [К. М. Станюкович. Похождения одного матроса (1900)]

Глагол держать мог заменяться на другие глаголы с сохранением значения, например, принимать:

(2) Берусь! Ну, хочешь пари! — Принимаю! [Ф. М. Достоевский. Преступление и наказание (1866)]

Заметим, что та же сочетаемость была у французского pari, ср. accepter un pari, букв. 'принять ставку (в споре)' (Dictionnaire de l’Académie française 1835).

В других случаях держать пари использовалось в более широком значении 'заключить пари':

(3) <...> между тем крик от держащих пари ужасный, и смотря по тому, как один из бойцов ослабевает, держащая за него сторона пари свои уменьшает, а другая прибавляет <...>. [Е. Ф. Комаровский. Записки (1830-1835)]

В форме 1-го лица держу пари также употреблялось в качестве формулы, при помощи которой человек предлагал спор:

(4) «Слушать!» крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали. ― Я держу пари <...>. Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? [Л. Н. Толстой. Война и мир. Том первый (1867-1869)]

Наконец, употреблялся риторический вариант конструкции держу пари, (что), который не подразумевал заключения пари, а выражал уверенность говорящего в ситуации:

(5) — О, это непременно м-р Вилькин! — заметила хозяйка, оживляясь: — держу пари, что он... [И. В. Омулевский. Новый губернатор. Часть первая (1883)]

В значении 'принять условия спора' или 'заключить спор' держать пари в языке XIX в. представляло собой достаточно свободное сочетание из глагола и дополнения. Свобода выражалась, во-первых, в том, что держать мог использоваться в разных грамматических формах – кроме изъявительного наклонения, например, в повелительном наклонении:

(6) <...> ну, въ послѣдній разъ, пожалуста, держите пари <...>. [«Современникъ», 1850]

Во-вторых, глагол и дополнение не обязательно располагались рядом в предложении – они могли отрываться друг от друга. Именно так обстоит дело у Лермонтова, где держу служит ответом на предложение о пари. Ср. также (7):

(7) — Княгиня, пари! — послышался снизу голос Степана Аркадьича, обращавшегося к Бетси. — За кого вы держите? — Мы с Анной за князя Кузовлева, — отвечала Бетси. [Л. Н. Толстой. Анна Каренина (1878)]

В современном языке держать пари, в отличие от языка XIX в., представляет собой устойчивое и стилистически маркированное сочетание, уходящее из языка, ср. график НКРЯ:

Сегодня держать пари используется преимущественно в письменной речи и только в двух значениях: 'заключить пари' (8) и 'быть уверенным в ситуации' (9).

(8) — Все приключения вашего героя в фильме «Пятница» начинаются с того, что он держит пари на свою машину. [Известия, 18.02.2016]

(9) <...> Те, кто комедии Гоголя не читал ( держу пари, что в современных театральных залах таковыми заполнена половина кресел), из спектакля Романа Смирнова вынесут превратное впечатление о знаменитой пьесе. [Коммерсант, 14.02.2003]

О том, что современное держать пари демонстрирует признаки устойчивого сочетания, говорит его синтаксическая цельность: между глаголом и дополнением сегодня могут помещаться, по-видимому, только зависимые глагола, как в (10). Напротив, изолированное употребление глагола (ср. в (7) За кого вы держите?) сегодня невозможно.

(10) "Голосовать за нее я не буду, зато могу держать за Хиллари пари", — сказала Барбара Буш. [Lenta.ru, 01.06.2005]

Заметим, что значение уверенности, имевшееся у держать пари, как мы видели, уже в XIX в., связано с нашими устойчивыми представлениями: тот, кто готов заключать пари, обычно уверен в предмете этого пари. В современном языке значение уверенности, по-видимому, укрепилось как отдельное значение, т.е. отдалилось от исходного 'заключать пари' даже больше, чем в языке XIX в. Об этом свидетельствует то, что в современных текстах встречаются примеры, где о настоящем пари не может быть и речи – например, потому что нет второй стороны, с которой такое пари можно было бы заключить. Так, в (11) говорящий беседует не с другим человеком, а с самим собой:

(11) На душе стало спокойнее. Я сидел, размышляя о свободе, и держал пари, что скорее приедет полиция и арестует меня, чем кто-нибудь из проезжающих водителей остановится и позовет к себе в тачку. [lenta.ru, 29.10.2017]

Ср. также (12), где буквальное значение 'заключить спор' тоже исключено:

(12) Надо ли рассматривать это как "дарение" таким компаниям как Prudential или Джон Ханкок Компани? А может быть скорее это форма принимания риска, при котором страховая компания держит пари, что вы не будете жить больше, чем средняя статистическая жизнь, ожидаемая для группы вашего возраста и пола? [Araneum Russicum III Maximum]

В качестве стилистически более нейтрального способа предложить спор сегодня используется глагол (по)спорить. Ответ на такое предложение не имеет какой-то специальной формы: он может выражаться повтором глагола (как часто бывает в диалоге, ср. – Пошли? – Пошли.) или, например, частицей давай:

(13) Витька сказал ей. Спорим? Спорим. [«Сибирские огни», 2013]

(14) — Не достанешь, — сказал я. — Спорим на рубль? — спросил он. — Давай, — сказал я. [«Волга», 2012]

Обратим внимание, что глагол (по)спорить может также использоваться для выражения уверенности, как в (15) – т.е. прошел тот же путь развития, что и держать пари.

(15) Хотя эти актрисы одного возраста, я готов поспорить (ср. уверен), что их ни разу друг с другом не путали. [vk (20.03.2015)]

Окончание творительного падежа на гласный -ою/-ею пришло в русский язык из церковнославянского и несколько столетий употреблялось наряду с исконно русским односложным -ой/-ей. Односложное окончание победило, и формы на -у/-ю ушли из языка – конечный безударный -у отпал. Однако это произошло не с каждым конечным безударным -у, а только с тем, который не составлял отдельной морфемы. Так, у окончания -ою при отпадении -у оставалось еще -ой, а у глаголов в форме 1 л. ед. ч. безударное -ю отпасть не могло, поскольку это окончание состоит только из одного гласного, и этот гласный и есть -ю (верю не превращалось в верь). Эту закономерность открыл и описал Андрей Анатольевич Зализняк:

В истории русского языка со времени падения редуцированных (XII век) в течение нескольких веков (по крайней мере до конца XVI века) <...> безударная конечная гласная фонетического слова, не составляющая самостоятельного морфа, факультативно (а в части случаев и окончательно) исчезала, если ей предшествовала одиночная согласная (или сочетание ст) <...>. Имеются однако и такие случаи, когда отпала гласная, которая в древности была под ударением, например: Т. ед. своей рукой (из первоначального своею́ рукою́). (Зализняк 2002: 552, 554)

Сначала, как пишет А. А. Зализняк, отпадение конечного гласного было факультативно и нечасто фиксировалось в письменных источниках. Во второй половине XIX в. текстов, в которых вместо -ою/-ею пишут -ой/-ей становится ощутимо больше. Для разных частей речи этот процесс идет с разной скоростью. Так, по данным НКРЯ, у существительных первого склонения резкое вытеснение старых окончаний творительного падежа на -ю новыми на -й начинается примерно со второй трети XIX в. (см. Графики 1 и 2).

У слов, которые склонялись как прилагательные, замена форм на -ю формами на -й происходила чуть медленнее. В середине XIX в. старые и новые окончания еще конкурировали друг с другом, т. е. употреблялись с примерно одинаковой частотой. Резкое вытеснение старых форм на -ю новыми на -й началось лишь в последней четверти XIX в. (см. График 3).

Причину этого можно усмотреть в том, что у прилагательных, в отличие от существительных, замена -ою на -ой приводила к нежелательной омонимии всех косвенных падежей в формах женского рода (ср. р. п. буйной головы, д. п. буйной голове, тв. п. буйной головой, пр. п. о буйной голове). Этой омонимии язык какое-то время сопротивлялся.

Выражение сделать дружбу является калькой с французского faire à qqn. l’amitié. Во французском языке за ним может следовать предлог de и инфинитив, и пассаж из Лермонтова является редчайшим для русского языка XIX в. примером, когда сделать дружбу присоединяет инфинитив: сделайте мне дружбу прибавить. Чаще всего оно было вводным оборотом и употреблялось в повелительном наклонении без глагола (сделай(те) дружбу), встраиваясь в просьбу как слово пожалуйста.

Сделать дружбу входит в ряд калькированных формул вежливости, появившихся в конце XVIII – начале XIX вв.: сделать милость (faire à qqn. la grâce de qqch./faire à qqn.la charité de qqch.) – см. (1), сделать удовольствие (faire à qqn. le plaisir de qqch.) – см. (2-3), сделать/оказать услугу (rendre à qqn. un service) – см. (4), сделайте одолжение (ayez l’obligeance de qqch.), будьте любезны (faites la gentillesse de/veuillez avoir l'amabilité de), будьте добры (ayez la bonté de), часть из которых устарели.

Отметим, что сделать услугу/одолжение – менее буквальная калька: в оригинале глаголы rendre 'возвращать, отдавать' и avoir 'иметь.

(1) Сделай милость, пришли мне через Булгакова L' Histoire de France par Lacretelle pendant le 18е Siecle — 6 volumes. [В. Л. Пушкин. Письмо П. А. Вяземскому, 14 октября 1818 г. Москва (1818.10.14)]

(2) Отобедаем вместе чем бог послал: вы мне сделаете удовольствие». [С. П. Жихарев. Записки современника (1806-1809)]

(3) Я пришлю за вами карету, ― говорила она, ― и вы сделаете мне удовольствие, привезете с собою несколько экземпляров ваших книг. [Н. А. Дурова. Год жизни в Петербурге, или Невыгоды третьего посещения (1838)]

(4) – И ему напиши, попроси хорошенько: «Сделаете, дескать, мне этим кровное одолжение и обяжете как христианин, как приятель и как сосед».[И. А. Гончаров. Обломов (1859)] Ср. французский: — Ecris-lui aussi, demande-lui avec insistance: «Si vous me rendez ce service vital pour moi, tu lui diras, vous m'obligerez comme chrétien, comme ami et comme voisin. [Ivan Gontcharov. Oblomov (Arthur Adamov¦Luba Jurgenson, 1959¦1988)]

Выражение сделать одолжение до сих пор употребимо, в то время как сделать дружбу, по корпусным данным, устарело уже к началу XX в.:

(5) Также стюардесса поделилась историей о том, как один из путешественников после долгой дружеской беседы с членами экипажа попросил их назвать свои настоящие имена. «Мы с вами уже сколько разговариваем, сделайте одолжение! Это же ненастоящие: Аделина, Рустем, Виталина. Вас же так компания назвала!» — заявил он. [Lenta.ru, 2020]

В современном русском языке глагол решить чаще всего сочетается либо с неопределенной формой глагола (1), либо изъяснительным придаточным (2):

(1) Решила поинтересоваться у многочисленного населения форума, что легче, школа или универ?[Форум: Школа или универ где легче?)) (2006)]

(2) Местные жители решили, что лучше, чем они сами, их никто не защитит. [Vesti.ru, 15.03.2011]

Как видим, в таком употреблении это слово может указывать или на намерение совершить действие, как в (1), или на полученное умозаключение, как в (2). Еще одно значение решить 'найти ответ, определить искомое' реализуется в сочетании с существительным в винительном падеже:

(3) Человек должен был дойти до Москвы, чтобы решить этот вопрос. [Яровая: гражданам необходимо гарантировать качественные услуги ЖКХ // Парламентская газета, 2021.12.10]

В таком значении решить сочетается с достаточно ограниченным кругом непредметных имен: решить проблему / вопрос / задачу / дело - все они объединены идеей поиска ответа. Оказываясь в позиции прямого дополнения, эти слова оказываются контекстуальными синонимами.

Как мы убедились, сегодня грамматический субъект решить обычно живое существо, а прямое дополнение - абстрактная сущность, однако в XIX могло быть и наоборот: (4)-(6).

(4) Дурное житье в Боцене решило нас выехать из него.[Д. И. Фонвизин. Письма родным (1784-1785)]

(5) Оно разрушает царства, гонит полки, оно покорило нам Бендеры при Панине, оно и меня решило на самый важный шаг. [И. М. Долгоруков. Повесть о рождении моем, происхождении и всей моей жизни <...> / Часть 3 (1788-1822)]

(6) Сія неудача рѣшила его еще больше отправиться въ отечество.

[Иван Голиков. Историческое изображеніе жизни и всѣхъ дѣлъ знаменитаго генерала Россійскаго Патрика Гордона <...> (1800)]

Во всех этих примерах у решить проявляется калькированное из французского значение глагола decider. ейчас может быть передано с помощью стать причиной (того, что). Ср. примеры из (Dictionnaire de l'Académie française 1798)] <...> Cette raison m’a décidé à… ПЕРЕВОД C’est lui qui m’a décidé à…" ПЕРЕВОД . Такая интерпретация решить просуществовала в русском языке недолго -- уже к концу XIX столетия она постепенно утрачивается с ослабеванием французского влияния на русский.

Сочетаемость решить с именами абстрактных сущностей тоже отличалась:

в XIX веке этот глагол мог употребляться с событийной и эмотивной лексикой решить спор (закончить спор) / противоречие / битва (закончить) / недоумение / сомнение / затруднение. В таких словосочетаниях у этого глагола могло проявляться утраченное сегодня значение 'прекратить, устранить' (7)-(9) и

решающая битва

близкое его современной интерпретации -- 'разъяснить, разгадать' (10)-(11) (СлРЯ XI-XIV), (СлРЯ XI-XVII).

УБРАТЬ ВТОРОЕ ЗНАЧЕНИЕ - СБИВАЕТ С ТОЛКУ

СОКРАТИТЬ ПРИМЕРЫ

(7) Завидя нового врага, вепрь обратился к нему навстречу, но прыжок коня в сторону решил бой ― удар Аммалата поверг его на землю. [А. А. Бестужев-Марлинский. Аммалат-бек (1831)]

ПРОКОММЕНТИРОВАТЬ

(8) Прибытие его должно решить сомнение господ депутатов касательно положения земли их и их собственного. [С. И. Тургенев. Письмо второго советника российской миссии в Константинополе М. Ф. Герману <...> (1821)]

(9) Надеясь, что все литературные противоречия наши уже решены, <...> сим оканчиваю полемические состязания мои с князем Вяземским <...> [М. А. Дмитриев. Возражения на разбор “Второго разговора” (1824)] УБРАТЬ

(10) <...> определение покажет явственно, мое ли утверждение или ваше опровержение верно, и чрез то решит наш спор бессомненно. [Я. П. Козельский. Рассуждения двух индийцев Калана и Ибрагима о человеческом познании (1788)] УБРАТЬ

(11) О чем он думал ― решить трудно; мысли его, надо полагать, стремились больше к саратовским арбузам, о которых говорил он с утра до вечера и которыми часто даже бредил во время болезни.

[Д. В. Григорович. Переселенцы (1855-1856)] УБРАТЬ

Ср. также утраченное в XXI веке фазовое значение решить в (12) и современный газетный штамп решающая битва в (13), под которым понимается то спортивное состязание, которое завершает турнир.

РЕШИТЕЛЬНЫЙ

(12) Наконец подоспел принц с шведами и россиянами 25-го числа и решил битву при Деневице.[Ф. Н. Глинка. Письма русского офицера <...> с подробным описанием отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 год (1812-1817)]

(13) Теперь перед решающей битвой в казанском «Баскет- холле» команда Василия Карасева наверняка испытывает эмоциональный подъем. [Известия, 27.05.2016]

Как известно, сегодня причастие решающий указывает на финальный -- и следовательно самый важный -- акт внутри определенного цикла действий. См.: решающий шаг / момент / удар, решающее слово. Таким образом, уходящее из языка значение 'прекратить, завершить' у решить закрепляется за его нефинитной формой благодаря аргументной метонимии: процессуальный признак начинает приписываться не субъекту, а объекту действия.

Все эти интерпретации решить были семантически производны от старого значения 'развязать', которое, согласно (Словарь Срезневского), было исконным для этого глагола. См. также значение 'освободить (освобождать) от уз': <...> ꙗко веригами затѧза ѥма ты бо ѥди(нъ) вѣси рѣшити ѡкованыꙗ (λύειν; ср. Пс 145. 7) СбТр ХII/ХIII, 81 в (CлРЯ XI-XIV).

В первом случае развитие значения 'прекратить, устранить' происходило благодаря результативной метонимии, то есть смещению фокуса с действия (развязывать узы брака) на его результат (устранить узы брака, прекратить брак). Во втором -- механизмом развития новой семантики 'разъяснить, разгадать' выступала уже не метонимия, а концептуальная, или когнитивная метафора. Дело в том, что в нашем сознании ментальный процесс часто осмысляется через материальный концепт ткачества, в котором мысли рассматриваются как нити (потерять нить разговора, проходить красной нитью), а сами когнитивные операции уподобляются тем действиям, которые обычно совершает швея или портной. См. переносные значения глаголов запутать / распутать, связать / развязать, приплести, разорвать, переплетать, урезать, срезать.

Таким образом, в данном случае буквальное развязать узел значит 'разъяснить сложный (запутанный!) вопрос'. Ср. пример (14), где вместо более привычных нам в таком употреблении разрубить, развязать используется именно глагол решить.

(14) Вот какое затруднение находят; ежели б они меня к тому пригласили, то бы я тотчас решил гордиев узел <...>. [Я. П. Козельский. Рассуждения двух индийцев Калана и Ибрагима о человеческом познании (1788)]

И хотя старое значение 'развязать' у решить еще можно было встретить и в XIX веке, в отличие от старославянских литературных памятников это действие обычно понималось фигурально:

(15) Мое призвание ― решить узы, а не связывать. Я противник всяких цепей, даже и супружеских.[А. Н. Островский. На всякого мудреца довольно простоты (1868)]

Буквальное 'развязать' в лермонтовскую эпоху выражал уже другой глагол - однокоренной разрешить, который чаще использовался не с абстрактной, а с конкретной лексикой:

(16) <...> нетерпеливый Иосиф в пустынной своей сени ожидал еще того, что придут разрешити его оковы <...> [Д. И. Фонвизин. Иосиф [перевод поэмы П. Ж. Битобе с французского] (1769)]

(17) На что похоже! А все Осел! Он, именно он мудрит, он эту канитель разводит! «Кто осла дивия быстра соделал? узы ему кто разрешил?»[М. Е. Салтыков-Щедрин. Сказки / Медведь на воеводстве (1869-1886)]

Любопытно, что сам глагол разрешить все еще сохраняет следы значения 'развязать' -- немногочисленные примеры типа (14) находятся и в XXI веке:

(18) <....> почему вы так упорно не хотите выслушать своих дальневосточных избирателей, чтобы разрешить узел проблем?» [ «Рыбак Приморья», 09.01.2003]

По всей видимости, устойчивость старого значения у разрешить достигается благодаря семантике приставки -раз, которая традиционно выражает общую идею разъединения, рассоединения, расхождения в разные стороны. Cогласно (Лопатин, Улуханов 2016), присоединяясь к основе переходного глагола, этот префикс может иметь и более частное значение 'лишить того, удалить то, что названо мотивирующим сщ' См.: развязать, распоясать, раздеть, распаковать и т.д. ПРОТИВОРЕЧИЕ - ПРИМЕРЫ И ЗНАЧЕНИЕ

УБРАТЬ ПРО ПРЕФИКС

РАЗРЕШИТЬ СОХРАНЯЛО ИДЕЮ ПРЕКРАТИТЬ

Неслучайно, сегодня именно разрешить встречается в словосочетаниях с такими абстрактными именами, как трудность, сомнение, недопонимание, противоречие, спор и даже печаль, в которых он выражает значение 'найдя ответ, решение, рассеять, устранить' (МАС). Ср. современное употребление разрешить в (19)-(22) и утраченное значение решить в (7)-(9).

(19) Если страна хочет разрешить эти трудности, то это потребует возвращения к истинно американскому подходу: ныне забытой традиции реализма. [С. П. Капица. Парадоксы роста. Законы развития человечества (2010)]

(20) Они считают, что интернет-звезды бросают им вызов, а потому искренне обижаются на каждое оскорбление и стараются разрешить недопонимание кулаками. [Владимир Тодоров. Битва за респект // lenta.ru, 10.02.2017]

(21) Спустя два года в Риме были разработаны технические детали соглашения, оставалось только разрешить дипломатические противоречия. [День 13 октября в истории // Парламентская газета, 2021.10.13]

(22) А вдруг это правда серебро? Вдруг моя находка разрешит ее печаль? Такая мысль все время витала надо мной, пока я бежала домой. [Мария Желнавакова. Воспоминания о матери (1996) // «Альфа и Омега», 1999]

Таким образом, глагол разрешить унаследовал сочетаемость бесприставочного решить и в XXI веке может использоваться в том же значении, что и его однокоренной коррелят в лермонтовскую эпоху. По-видимому, в данном случае закрепление части значений бесприставочного глагола за его приставочным вариантом отражает более общую языковую тенденцию к росту аналитизма в русской морфологии. Cр. другие пары глаголов: современное сбежать (из страны)/ избежать (тюрьмы) и старорусский бежать 'спасаться бегством, избегать' (СлРЯ XI-XVII ), а также

повязать (преступника) / связать (по рукам и ногам) и старорусский вязати 'лишать свободы, связывать'.

---------------------------------

Именно значение 'развязать, освободить' у разрешить позволило использовать его в значении 'дать согласие на совершение какого-либо действия'. Как известно, в лингвистике такие глаголы, которые эквивалентны действию, поступку, называются перформативными. В данном случае развитие такой перформативной семантики разрешить происходит за счет метафорического переноса: разрешение, результатом которого становится свобода действий Х-а подразумевает и его физическую свободу, то есть отсутствие у Х-а какой-либо преграды Y. Таким образом, физическое действие по глаголу разрешить, называющее освобождение X-а от преграды Y, начинает называть волеизъявительный акт и метафоризуется как средство выражения перформативного значения. Ср. примеры (12) и (13)

(12) Пров Михайлович, сам превосходный рассказчик, которому я недостоин был разрешить ремень сапога <...> [И. Ф. Горбунов. Отрывки из воспоминаний (1881-1884)]

(13) Напрасно разрешили не надевать в баню ремни. [Олег Селедцов. Учебка (2002)]

В современном языке глагол последовать употребляется в двух разных конструкциях: с предлогом за (1) и с существительным в дательном падеже (2).

(1) Последовавший за арестом скорый суд обязал ее внести залог в 600 долларов. [«Известия», 03.02.2002]

(2) А вы последуйте совету Аллы. [Форум: 12 часов в день? Не могу согласиться с М. Прохоровым (2010-2011)]

Конструкция с предлогом за выражает идею о том, что субъект повторяет за некоторым, заданным в контексте, образцом некоторую траекторию движения. В современном языке чаще всего речь идет о движении в метафорическом смысле. Во-первых, последовать может обозначать развитие какого-то объекта, повторяющее изменения в другом:

(3) Эксперты утверждают: остальные банки вряд ли быстро последуют за главным игроком. [Труд-7, 2009.07.03]

Во-вторых – принятие каких-то новых идей вслед за их проповедником:

(4) <...> поверили в Его учение, последовали за Ним и стали достойными себя самих и той любви, которую Бог нам подарил. [митрополит Антоний (Блум). День новомучеников и исповедников Российских (2001)]

В-третьих, последовать может выражать следование во времени. Например, в (5) цунами происходит после землетрясения – т.е. как бы повторяет «траекторию» землетрясения какое-то время спустя:

(5) В результате сильнейшего в истории Японии землетрясения и последовавшего за ним цунами произошло затопление подвальных помещений. [Парламентская газета, 2021.04]

Наконец, последовать может выражать причинное, а не только временное отношение между событиями:

(6) Нынешний экономический кризис последовал за несколькими годами «разочаровывающего экономического роста и ограниченного прогресса по социальным показателям» и наступил сразу же после волны социальных волнений <...>. [Lenta.ru, 2020.10]

Движение в буквальном смысле глагол последовать тоже может выражать, однако такое употребление стилистически окрашено: оно свойственно официальной или книжной речи, но не разговорной. Кроме того, обычно в этом случае речь идет о перемещении на большое расстояние, которое трудно непосредственно наблюдать:

(7) Ей нужно уехать обратно в Россию, а он последует за ней через пару недель. [Vesti.ru, 2020.11]

Употребление последовать в значении буквального перемещения на небольшое расстояние сегодня встречается редко и обычно имеет ассоциацию с идеей слежки: субъект намеренно повторяет траекторию движения другого субъекта, стремясь не потерять его из виду, ср. (8) и (9). Заметим, что связанных со слежкой отрицательных ассоциаций при этом может не быть: в (8) они отсутствуют.

(8) Один из игроков не стал отмечать победу прямо на поле и последовал за мной в туннель. Это был Дидье, он заключил меня в объятия. [Советский спорт, 01.04.2013]

(9) Тогда молодые люди решили пойти на улицу за сигаретами, но поляки последовали за ними. [РИА Новости, 2019.10]

Вторая конструкция – с дательным падежом (последовать примеру) – не выражает движения. Она тоже обозначает повторение по образцу, но не траектории движения, а того или иного аспекта поведения человека. В (10) речь идет о том, что жители других стран Евросоюза повторят модель поведения французов; в (11) – о том, что москвичи не повторили модель поведения (удаленный режим работы), которая была им рекомендована.

(10) <...> другие страны Евросоюза последуют примеру французов в этом году. [Парламентская газета, 2021.02]

(11) <...> жители столицы не последовали рекомендациям перейти на удаленный режим работы. [Lenta.ru, 2020.10]

Заметим, что в современном языке в этой конструкции употребляются только неодушевленные абстрактные существительные, в значении которых заложена отсылка к некоторой модели поведения: совет, пример, рекомендация, тактика и под.

В языке XVIII-XIX вв. обе конструкции – и с предлогом за, и с дательным падежом – уже употреблялись, однако их сочетаемость отличалась от современной.

Конструкция с предлогом за могла, в отличие от современного языка, выражать буквальное движение на небольшое расстояние без ассоциации с идеей слежки. Именно такое употребление находим у Лермонтова. Встречается оно и у других авторов этого периода. Отличие от современной нормы особенно заметно в (12), (14) и (15), где субъект идет за другим субъектом в ответ на просьбу последнего, что плохо сочетается с идеей слежки. В современном языке вместо глагола последовать мы бы употребили в таких случаях глагол пойти, свободный от ассоциаций со слежкой.

(12) Она, вставши, сделала ему знак, чтобы он последовал за нею (ср. шел за ней), куда немедленно он и пошёл. [М. Д. Чулков. Пересмешник, или Славенские сказки (1766-1768)]

(13) Милорд последовал за ним (ср. пошел за ним)в пребогато убранную горницу, которая была обита золотым глазетом с вырезанными из парчи разных цветов букетами. [М. Комаров (обработка). Повесть о приключениях английского милорда Георга ... (1782)]

(14) Но последуйте за мной (ср. пойдемте со мной) на бал, который дает принц Мекленбургский Карл прекрасному полу Иогансбурга, и вы принесете новую дань удивления к ногам милых немочек. [И. И. Лажечников. Походные записки русского офицера (1813)]

(15) Будь здесь или последуй за мною (ср. иди за мной)в хижину: я напишу ответ твоему отцу. [Ф. Н. Глинка. Зиновий Богдан Хмельницкий, или Освобожденная Малороссия (1816)]

Наряду с буквальными употреблениями, конструкция с за допускала и метафорические, подобные современным:

(16) Приведи въ компанію состоящую изъ четырехъ или пяти человѣкъ пріятнаго и веселаго нрава человѣка, котораго бы злое сердце было извѣстно; то принужденіе послѣдуетъ за веселостію, и свирепость за радостію. [Праздное время въ пользу употребленное. 1759 Годъ съ Іюля мѣсяца, 1759]

Конструкция с дательным падежом появилась раньше конструкции с предлогом за. Словарь русского языка XI-XVII вв. приводит примеры конструкции с дательным, датированные XI в. В Панхроническом корпусе НКРЯ первые примеры с дательным относятся к XIV-XV вв., тогда как первые примеры с за датированы началом XVIII в.

Конструкция с дательным могла выражать значение 'повтор траектории движения' – современное значение конструкции с за. Такое употребление сохраняется вплоть до XIX в.:

(17) Поспевшие из резерву два же баталиона последовали им. [А. А. Щербинин. Военный журнал 1813 года (1813)]

Кроме того, встречалось употребление конструкции с дательным в современном значении ('повтор модели поведения'), но оно отличалось от современного употребления тем, что допускало использование одушевленных существительных, в том числе имен людей. Ср. (18)-(20): сегодня в таком контексте перед обозначением лица следовало бы употребить существительное пример.

(18) Мудрецъ Віасъ, какъ вѣрный слуга сей, сильной самой собою обладательницѣ, далъ совѣтъ: чтобъ она послѣдовала Юпитеру (ср. последовала примеру Юпитера), которой не имѣя болѣе молніи, побѣждалъ Гигантовъ терпѣніемъ. [С. С. Волчков. Придворной человѣкъ [перевод книги Грациана с французского] (1742)]

(19) Должно в сем последовать Гомеру, Виргилию и Софоклу (ср. последовать примеру Гомера, Виргилия и Софокла), у коих все кажется нужным и необходимым. [В. К. Тредиаковский. Горация Флакка «Эпистола к Пизонам о стихотворении и поэзии» с латинских стихов прозою (1751-1752)]

(20) Послѣдуйте мнѣ (ср. моему примеру) господинъ Доминикъ; вы тѣмъ сами себѣ учините пользу, и вы послѣ похвалите мою и свою практику. [Ежемѣсячныя сочиненія къ пользѣ и увеселенію служащія. Генварь ― Іюнь, 1755 года, 1755]

Такое употребление сохраняется до второй половины XIX в.:

(21) Братцы, вотъ дадимте ему десять рублей! ― Ладно! ― Такъ бери, какъ тебя тамъ… ― Маленько-съ, но птицы небесныя по зернышку клюютъ, такъ и азъ многогрѣшный послѣдую имъ (ср. их примеру). [Н. А. Лейкин. Сивая борода за галстухом (1871)]

Вместе с тем уже в XI в., по данным (Словарь русского языка XI-XVII вв.), в конструкции с дательным могли употребляться, как и сегодня, неодушевленные абстрактные существительные. Ср. выражение послѣдовати вѣрѣ латиньскои в тексте XII в. Феодосия Печерского (НКРЯ).

Таким образом, конструкция с глаголом последовать эволюционировала следующим образом: от конструкции с дательным падежом, существовавшей уже в древнерусский период и выражавшей весь спектр современных значений последовать, в XVIII в. отделилась конструкция с за в значении движения по заданной траектории. Последнее событие можно связывать с влиянием французского языка, а именно с конструкцией с предлогом aprés 'за, после', выражающей следование во времени и в пространстве, ср. marcher l’un aprés l’autre 'идти один за другим' (Dictionnaire de l’Académie française 1694). В русском языке предлог за получил широкое распространение при глаголах движения (не только при последовать, но и при других) как раз начиная со второй половины XVIII в. Ср. график Панхронического корпуса НКРЯ:

Французский aprés имел круг употреблений, пересекавшийся не только с современным за, но и с современным после. После, в отличие от за, не ограничен глаголами движения при выражении следования во времени, ср. Aprés cela qu’avez-vous à dire? 'Что вы скажете после этого (*за этим)?' (Dictionnaire de l’Académie française 1694). В текстах XVIII-XIX вв. похожие употребления – доступные для современного после и недоступные для за – встречаются и с за. Ср.:

(22) Саженях в пятидесяти от них, на ветре, вспыхнула молния сквозь туман, и за громом выстрела (ср. после грома выстрела) ядро, свистя, перелетело через их головы. [А. А. Бестужев-Марлинский. Мореход Никитин (1834)]

(23) <...> на случай кончины жизни моей завещаю ей во владение имение наше как то: дворовых людей, разные вещи и наличные деньги, сколько оных за уплатою (ср. после уплаты) нажитых нами долгов оставаться будет. [П. И. Мельников-Печерский. Начало неоконченной автобиографии (1863)]

(24) Поднимите "Преступление и наказание " к свету вечности, и что вы там увидите, за выбросом всех подробностей (ср. после того, как выбросите все подробности), в единственном исключительно сюжете: "праведного "" убийцу "" святую "" проститутку ". [В. В. Розанов. На лекции о Достоевском (1909)]

Это подтверждает предположение о влиянии французского aprés на употреблении предлога за в языке XVIII-XIX вв.

С семантической точки зрения конструкция с глаголом последовать на протяжении своей истории развивались от более конкретных употреблений к более абстрактным. В конструкции с предлогом за, как мы видели, метафорические употребления к сегодняшнему дню почти вытеснили буквальные. В конструкции с дательным падежом употребление с неодушевленными существительными (последовать совету) пришли на смену употреблениям с одушевленными существительными (последовать Юпитеру). Эти два употребления связывает, по-видимому, метонимический перенос, при котором вместо имени человека в конструкции стало использоваться существительное, обозначающее модель поведения этого человека. Такое направление эволюции – от конкретных значений к абстрактным – типично для языков мира (Paul 1960 [1920]: 96).

В современном русском языке наудачу может использоваться как в ситуациях выбора, так и в ситуациях, где этого выбора нет. Так, принимая решение, человек может выбирать одну из возможных альтернатив, не зная, какая именно приведет к результату:

(1) Наудачу мы постучали в ближайший дом из красного кирпича с разноцветными петуниями на окошках. (был выбор из нескольких домов) [Комсомольская правда, 2008.09.26]

Однако альтернатив может и не быть. Тогда, если человек совершает что-то наудачу, он не знает, к чему приведут его действия. Так бывает, например, в спорте, когда мяч бросают без уверенности в том, что он попадет в ворота:

(2) Я же бросаю наудачу – как будет, так и будет. [Советский спорт, 2008.01.26]

Напротив, для человека, совершающего действие наугад, результат неважен, он может быть любым:

(3) Вот лишь несколько заголовков, взятых наугад из российских интернет-СМИ по запросу «шум большого города». [lenta.ru, 2017.08]

Такая семантика наречий наудачу и наугад в современном языке может быть связана с их внутренней формой: если первое акцентирует желаемый результат (его удачность), то второе – механизм принятия решения (угадывание).

Однако в языке XVIII-XIX вв. эти наречия использовались как синонимы, что подтверждает рассматриваемый здесь пример из Лермонтова.

Как видно из графика, наугад употреблялось еще в XVIII в., однако стало более частотным, чем наудачу, только в начале XX в. При этом с середины XIX в. количество контекстов с наугад непрерывно росло, тогда как с наудачу – падало.

Можно предположить, что при снижении частотности внутренняя форма слова начинает играть более существенную роль: идея удачи или неудачи предприятия оказывается выдвинута на первый план. Этот процесс как бы обратен семантическому выветриванию, которое происходит при увеличении частотности употребления слова и при котором слово теряет связь с первоначальной внутренней формой.

Тем не менее примеры устаревшего сейчас употребления наудачу встречаются до середины XX в. в контекстах, где речь идет о статистике:

(4) А вот возьмемте наудачу любую из петербургских газет, вышедших на другой день юбилейного бенефиса Левкеевой… [И. Л. Леонтьев-Щеглов. Из воспоминаний об Антоне Чехове (1904-1911)]

(5) Все эти примеры взяты наудачу и вовсе не имеют целью нарисовать сколько-нибудь полную картину в этом направлении. [Л. В. Щерба. Современный русский литературный язык (1939)]

Многие – это распространенная для того времени калька с французского и частая – в языке М. Ю. Лермонтова. Действительно, смысл не в том, что людей было много, а в том, что их было больше одного. В другом месте "Фаталиста" читаем: Многие, невольно вскрикнув, схватили его за руки. Одного человека за руки могут схватить несколько человек, но не много.

В других произведениях Лермонтова тоже есть похожие употребления:

— Я его знаю, — отвечал Вадим с улыбкой, — И вы его скоро увидите! <...> Когда! ― воскликнули многие.[М. Ю. Лермонтов "Вадим"]

Встречаются они и в ремарках, то есть для обозначения действующих лиц, ср.:

Анна Николавна (подходит). Барышни, господа кавалеры, не хотите ли играть в мушку… столы готовы.

Многие. С большим удовольствием; Да! бедный Арбенин! Вы знаете: он сошел с ума!

Многие. Как сошел с ума? Молодой Арбенин? Мы не слыхали! [М. Ю. Лермонтов Странный человек, 1831]

Схожие примеры есть и у других авторов того же периода:

«Пора, братцы, на работу». ― «Постоим еще», ― отвечали многие [М. П. Загряжский. Записки, 1770-1811]

В особенности интересен следующий пример, где существительное многие образует смысловую пару с другие (вместо ожидаемого одни/некоторые – другие):

Между тем как все гости утопали в веселостях, музыка гремела, вины заставляли многих шататься около буфетов, а другие помогали своей непорядочною скачкою расстраивать веселые танцы молодых госпож и господчиков [И. А. Крылов, Почта духов, 1789]

Интересно, что в параллельном французско-русском подкорпусе НКРЯ в переводах Флобера и Бальзака plusieurs может переводиться и как многие, и как некоторые, в том числе субстантивированно:

Il était placé auprès de la porte, et plusieurs s'étonnaient qu'il ne répondît pas au nom de Jacquot, puisque tous les perroquets s'appellent Jacquot. [Gustave Flaubert. Un coeur simple (1877)]

Его поместили у дверей; многие (/ некоторые) удивлялись, что он не откликается на имя Жако, ― ведь всех попугаев зовут Жако. [Гюстав Флобер. Простая душа (Е. Любимова, 1960-1970)]

Подтверждает возможность вариативного перевода и словарь Trésor de la langue française, где, среди прочих, приводятся два значения слова plusieurs: (1) ‘некоторое небольшое количество больше двух’ и (2) ‘значимое множество внутри более крупного множества’. Первому соответствует некоторые, а второму – многие.

В современном языке вопрос с глаголом хотеть во втором лице и инфинитивом обычно касается намерений адресата – его планов на будущее:

(1) Ты вот, длинная, кем хочешь стать, когда вырастешь? [«Волга», 2015]

(2) Когда в Авиньоне возникла программа "Теорема", тогдашний директор фестиваля Бернар Февр-Д'Орсье спросил меня: "Что ты хочешь делать?" Я даже не понял сначала. "В каком смысле — что?" — говорю. "Ну, у тебя есть мечта?" [Известия, 05.08.2004]

Даже в (3), где адресат, Джумагуль, уже что-то сказал, вопрос Что ты хочешь сказать? все равно касается будущего: 'Что ты хочешь выразить, чего пока еще не выразил?':

(3) Джумагуль вдруг остановилась на перекрестке, повернулась ко мне и говорит: «Секонд-хенд двадцать, да?» Я не поняла. «Объясни, Джумагуль, что ты хочешь сказать?» Но Джумагуль повторяет и повторяет: «Секонд-хенд двадцать, да?» [Новая газета, 02.09.2015]

В языке XVIII-XIX вв. вопрос с хотеть употреблялся более свободно. Он мог, как сегодня, относиться к намерениям адресата, т.е. к будущему:

(4) Я завтра же поутру отошлю ей с Машей!.. — Что вы хотите послать ей? Денег нельзя; она не возьмет. [Н. А. Дурова. Угол (1840)]

Но мог и касаться положения дел в настоящем. Так, в (5) задающий вопрос За что ты хочешь мучить меня?, очевидно, считает, что его уже мучают. В (6) судья своим поведением уже губит молодого человека. Сегодня мы бы сказали в таком случае: Почему ты мучаешь меня? Зачем вы губите молодого человека?, ср.:

(5) Я прошу тебя ничего не отвечать мне и выслушать. За что ты хочешь мучить меня? Но я перебила его. [Л. Н. Толстой. Семейное счастье (1859)]

(6) — Молчать! — зашипел судья. За меня заступился горный член. — Зачем же вы хотите губить молодого человека? Ведь я больше вас знаю его. — Ничего вы не знаете! Судья замолчал, сурово взглянул на меня и стал подписывать бумаги. [Ф. М. Решетников. Между людьми (1864)]

Лермонтов использует вопрос с хотеть и инфинитивом делать:

(7) <...> когда он взвел курок и насыпал на полку пороху, то многие, невольно вскрикнув, схватили его за руки. — Что ты хочешь делать? Послушай, это сумасшествие! — закричали ему. [М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени (1839-1841)]

Этот вопрос адресован Вуличу, и ответ на него окружающим известен. Поэтому цель вопроса – не спросить про намерение Вулича, а выразить свое эмоциональное отношение к этому намерению. Другими словами, и здесь конструкция с хотеть касается не будущего, а настоящего. Сегодня в таком контексте естественнее было бы использовать глагол делать в настоящем времени (8); ср. также близкую по смыслу конструкцию с глаголом творить – тоже в настоящем времени (9).

(8) Когда он взвел курок и насыпал на полку пороху, то многие, невольно вскрикнув, схватили его за руки. — Что ты делаешь? Послушай, это сумасшествие!

(9) Света написала отказ от госпитализации и вернулась домой ― сидеть с детьми. Сегодня с утра позвонили из ЖК ― и очень ругались. Мол, ты взрослый человек, что ты творишь, ты думаешь вообще??? [grazdano4ka. livejournal.com grazdano4ka (2013)]

Можно предположить, что русскому языку XVIII-XIX вв. было в целом свойственно более свободное соотношение между временной формой и ее интерпретацией, чем современному языку. См. комментарий про не велит о более широком, чем сегодня, употреблении форм будущего времени для отсылки к моменту речи. В свою очередь, это положение дел в языке XVIII-XIX вв. может быть наследием древнерусского языка. Так, глагол хотѣти в древнерусском мог выражать не только намерение и желание говорящего в связи с будущим, но и, например, долженствование в настоящем (Юрьева 2009, см. также Козлов 2014):

(10) покажи ми. комꙋ сѧ хощю молити. – '...кому мне помолиться / кому мне надлежит помолиться'. [Житие Андрея Юродивого (середина XI в. — середина XII в.)]

Постепенно освободить (руку или руки) закрепляется за двумя другими типами контекстов: развязать связанные кем-то руки / снять с них наручники (1) и сделать так, чтобы рука или руки, которые были чем-то заняты (например, держали что-то) оказались свободны для чего-то другого (2).

(1) <...> Владислава Степанова, севшего вместе с милиционерами в поезд Чита-Москва в Кирове, этапировали в наручниках. <...> он каким-то образом сумел освободить руки и завладеть оружием одного из конвоиров.[«Известия», 2003.02.21]

(2) Эля, чтоб освободить руки, сунул коробку кому-то из гостей <...>. [«Вестник США», 2003.11.12]

Помимо этого, у освободить руки есть еще и переносное значение – 'освободиться от ненужной деятельности':

(3) Президенту надо освободить руки и голову для решения глобальных вопросов <...>. [Комсомольская правда, 2003.11.04]

Ни в одном из этих трех контекстов не употребляется глагол высвободить.

Принципиальный выбор между высвобождать и освобождать в современном русском языке определяется тем, получает ли объект свободу благодаря собственному движению. Для частей тела это прежде всего противопоставление автокаузации и обычных каузативных контекстов. Если человек высвободил руки / ноги / шею из петли, он сделал это сам движением рук, ног или шеи. Если он освободил руки / ноги / шею (от веревок, например), то эта часть тела была неподвижна, и на нее было оказано какое-то внешнее воздействие. Поэтому нельзя высвободить, но можно освободить шею лошади, и рот можно освободить (например, от кляпа) – но трудно представить себе, как и от чего его можно высвободить. Ср.:

(4) Время от времени пленному освобождали рот (*высвобождали рот), немец звал на помощь <...>. [«Новый Мир», 2002]

Семантика противопоставления освобождать / высвобождать сохраняется и в сочетаниях с другими объектами. Освобождать можно, например, людей, крестьян, заключенных, пленных, Европу, мир, земли, место, дорогу. Во всех этих случаях объекты пассивны, они подвергаются внешнему воздействию.

Высвободить в современном русском языке, напротив, по преимуществу используется метафорически по отношению к объектам, которые как бы стеснены (а не связаны или скованы), но способны к немедленному самостоятельному функционированию, движению, действию. Ср. характерное высвобождать дух, капиталы, ресурсы, энергию, а также примеры:

(5) Через точно рассчитанное время контейнер распадается, высвобождая лекарственное вещество. [«Огонек», 2015]

(6) <...> ритм высвобождает время и духовные силы каждого человека в отдельности <...>. [«Жизнь национальностей», 2002]

(7) Под воздействием излучения йод высвобождал электроны, которые вызвали двухцепочечные разрывы в ядерной ДНК и гибель клеток. [Парламентская газета, 2021.07.21]

В современном языке названия частей тела (рука, голова, нога и др.) часто употребляются без притяжательного местоимения свой, как в (1):

(1) Голову невесте намыливали и хлопали рукой по мыльной голове. [«Народное творчество», 2004] – ср. неестественное хлопали своей рукой

Свой может употребляться лишь при определенных условиях.

Во-первых, если оно использовано в несобственно притяжательном значении, например, в значении 'собственный', как в (2); см. подробнее о таких значениях свой (Падучева 1983).

(2) Я не убивал её, понятно, своей (= 'собственной') рукой, но это я толкнул невидимую вагонетку судьбы, которая настигла её через много дней. [Виктор Пелевин. Ника (1992)]

Во-вторых, при необходимости выразить противопоставление, ср. (3) и (4):

(3) Прижмите свою руку к моей груди и вы почувствуете биение сердца моего народа, ― любит повторять президент Палестинской автономии. [«Коммерсантъ-Власть», 1999]

(4) Захотелось согреть свою руку в руке сухой и горячей, но он не посмел. [Юрий Давыдов. Синие тюльпаны (1988-1989)]

В (3) рука и грудь принадлежат разным людям. В (4) руки тоже принадлежат разным людям, и свой помогает это выразить.

В-третьих, свой встречается в составе устойчивых выражений:

(5) Пока дело не взяла в свои руки женщина из толпы, ничего не выходило. [«Столица», 1997.06.10]

И, наконец, свой употребляется при персонификации части тела. В (6) девушка описывает свою ногу, как если бы она составляла отдельное от нее существо:

(6) Девушка старалась прятать ее от других и 14 лет ходила с тростью. «Я ненавидела свою ногу, — признается она. — У меня была депрессия от ее вида и от боли, которую она причиняла. [Lenta.ru, 2020.11]

В языке XVIII-XIX вв. притяжательное местоимение употреблялось при названиях частей тела чаще, чем сегодня, и не требовало соблюдения перечисленных условий (Сиротинина 2003: 19). Примеры, подобные лермонтовскому – без противопоставления и других условий, требующих употребить притяжательное местоимение в современном языке, находим и у других авторов XVIII-XIX вв. Ср. (7)-(11), где притяжательное местоимение с точки зрения современной нормы кажется лишним:

(7) Ужасаясь сему подняла она трепещущую свою руку. [Праздное время въ пользу употребленное. 1759 Годъ съ Іюля мѣсяца, 1759]

(8) Она возносит свои руки ко Основателю своему, и призывает на главу Твою все благословения должныя добродетели Твоей. [архиепископ Платон (Левшин). Слово на основание знаменитаго храма (1768)]

(9) Я обнял моего родителя, а он, прижав меня к груди своей, стенанием своим смущал мою душу; я обнял Селиму и младого Вениамина, который, общей нашей последуя печали, простер ко мне свои руки и проливал слезы. [Д. И. Фонвизин. Иосиф [перевод поэмы П. Ж. Битобе с французского] (1769)]

(10) Увидевши ее, он закрыл свою голову одеялом и притворился, будто спит. [М. Комаров (обработка). Повесть о приключениях английского милорда Георга <...> (1782)]

(11) Естьли бы живъ былъ Горацій, я бы его спросилъ, кто щастливѣе, тотъ ли, который весь день смотритъ за стадомъ, и который проспавъ или пропѣвъ большую половину дня, идетъ въ вечеру домой, украсивъ свою голову цвѣтами , ни о чемъ не думая <...>. [Ф. А. Эмин. Письма Ернеста и Доравры (1766)]

График НКРЯ показывает, что сочетание притяжательного местоимения и существительного рука в XVIII-XIX вв. было несколько более частотным, чем сегодня:

Более резкое падение частотности претерпело сочетание своя голова – пик его употребления в последние 200 лет пришелся на середину XIX в.:

Однако и до XVIII в. притяжательное местоимения свой при словах рука и голова использовалось чаще, чем сегодня. В древнерусском языке – вне условий, разрешающих использовать свой в современном языке, – рука могла употребляться и с притяжательным местоимением, как в (12) и (13), и без него (14).

(12) И въсхытиша праведника на высоту руками своими, възнака начаша его лобызати, мажюще муромь духовнымъ. – 'И, подняв праведника на руки, стали целовать его лицо, умащая его духовным елеем' (перевод А. М. Молдована). [Житие Андрея Юродивого, XI-XII вв.]

(13) И се, сниде ангелъ Господень, яко скора молния, держа палицю пламяну в руцѣ своеи и прогоняше нечистыя духы, сущая тамо. – 'И вот спустился с небес ангел Господний, словно быстрая молния, держа в руке огненный жезл и прогоняя находившихся там нечистых духов' (перевод А. М. Молдована). [Житие Андрея Юродивого, XI-XII вв.]

(14) Да якоже онѣ началѣ бѣаху хвалитися тако, и блаженому ту стоящю и послушающю, а бѣлоризцемь не умѣющемь что отвѣщати, единъ нѣкто уноша велми красенъ слѣзе от горних, в руцѣ держа 3 вѣнца. – 'И пока они так похвалялись, и блаженный там стоял и слушал, а белоризцы не знали, что отвечать, спустился с высоты прекрасный юноша, держа в руке три венца' (перевод А. М. Молдована). [Житие Андрея Юродивого, XI-XII вв.]

Как показывает график Панхронического корпуса НКРЯ, в интервале последнего тысячелетия пик употреблений сочетания свой + рука пришелся на XVI-XVII вв.:

В лингвистической литературе принято различать «отчуждаемую» и «неотчуждаемую» принадлежность. Для частей тела характерно вступать в отношение неотчуждаемой принадлежности – у части тела всегда есть обладатель, и он не меняется. Лингвистическое разграничение неотчуждаемой и отчуждаемой (когда постоянного обладателя нет) принадлежности поддерживается тем, что сочетания, выражающие эти два вида принадлежности, с лингвистической точки зрения часто ведут себя по-разному. Например, при отчуждаемой принадлежности выражение обладателя в некоторых языках является более обязательным, чем при неотчуждаемой. Обычно это объясняют действием общеязыкового принципа экономии: раз при отчуждаемой принадлежности обладателя может и не быть, то, если он все-таки есть, он должен быть выражен в явном виде, тогда как при неотчуждаемой принадлежности обладатель есть наверняка и дополнительное его выражение часто оказывается избыточным (Nichols 1988).

Похожее различие действует и в русском языке: отчуждаемая принадлежность чаще требует выражения обладателя. Ср. в (16) неестественность опущения притяжательного местоимения при существительном велосипед, обозначающем отчуждаемую принадлежность:

(16) Катриона скрылась в кустах, где прятала ?(свой) велосипед, на котором и покатила в Репино к Дому кинематографистов. [«Нева», 2003]

Таким образом, снижение частотности притяжательных местоимений при обозначениях частей тела, произошедшее в русском языке после XIX в., отвечает закономерностям, которые наблюдаются в других языках.

Ситуация еды была обычно коллективной: за стол, т.е. за еду, садились все вместе, или же человек присоединялся к общему "столу", отсюда застолье. Ср. пример, который можно понимать единственным способом: люди собрались ужинать и стали вести разговор:

За столом говорили по большей части о здешних комедиянтах. [С. А. Порошин. Семена Порошина записки...] (1764-1765)]

Действительно, этому предложению предшествует: В девятом часу сели ужинать.

Ср. также другой характерный пример, в котором содержится интересующее нас противопоставление:

<...> где время до полудня препровождается во сне или в безделках, а остаток дня за столом и за карточного игрою <...> [неизвестный. О воспитании и наставлении детей [перевод] (1783)],

Действительно, карты тоже раскладывают на столе, но под использованным здесь сочетанием за столом имеется в виду не это, оно описывает исключительно застолья.

Конечно, еда – более частое действие, чем какие бы то ни было другие, связанные со столом и маркировавшиеся предлогом у. У стола можно было сидеть, писать, играть в карты, смотреть в окно и проч.:

Милославский сидел у стола и писал. [К. П. Масальский. Стрельцы (1832)]

Постепенно предлог за начинает экспансию, захватывая зону употреблений у стола, прежде всего функциональную. Отдельные примеры такого рода начинают встречаться уже в первой четверти XIX века:

Он сидел за столом, бумагами укрытым, и развернутая книга пред ним лежала. [В. Т. Нарежный. "Российский Жилблаз..." (1814)]

<...> хозяйка с гостем в одном углу комнаты; в другом муж сидит за столом и раскладывает пасьянс, а может быть, и гадает. [П. А. Вяземский. Старая записная книжка (1830-1870)]

В современном языке слово стол больше не употребляется в значении 'еда΄, а у сочетания с предлогом у остаются чисто пространственные значения:

Профессор сел у стола на диван <...> [Василь Быков. Бедные люди (1998)]

Антонина сидела у стола на диванчике и вязала своему сожителю шапку <...> . [Владимир Войнович. Монументальная пропаганда // «Знамя», 2000]

Глагол последовать практически утратил способность обозначать конкретное (пешее) движение одного человека за другим в связи с развитием метафорических значений: теперь он обозначает абстрактное перемещение.

Во-первых, последовать может обозначать ненаблюдаемое перемещение в пространстве людей, как бы повторяющее путь других:

<...> в Одессе я вышла замуж. Мужа послали в Казахстан. И вот я последовала за ним. [«Химия и жизнь», 1966]

Во-вторых – развитие какого-то объекта, повторяющее изменения в другом: .

Эксперты утверждают: остальные банки вряд ли быстро последуют за главным игроком. [Труд-7, 2009.07.03]

В-третьих – принятие каких-то новых идей вслед за их проповедником:

<...>поверили в Его учение, последовали за Ним и стали достойными себя самих и той любви, которую Бог нам подарил. [митрополит Антоний (Блум). День новомучеников и исповедников Российских (2001)]

Помимо значения перемещения, последовать в языке XVIII-XIX вв. имел временное значение и мог описывать череду событий, наступающих одно за другим:

Победа у них всегда последовала за победою <...> [С. Е. Десницкий. Слово о прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции (1768)]

Итак, если гром последует за молнией через пять секунд <...> [«Раннее утро», 1913].

В современном русском языке, начиная примерно со второй половины XX века, этот тип употреблений перешел к бесприставочному следовать:

(...) регистрация будет проводиться не позднее одного рабочего дня, который следует за днём подачи документа. [Парламентская газета, 2021.07]

Одновременно с этим глагол последовать претерпел метафорический сдвиг и теперь выражает в большей степени причинное, чем просто временное отношение между событиями:

Нынешний экономический кризис последовал за несколькими годами «разочаровывающего экономического роста и ограниченного прогресса по социальным показателям» [Lenta.ru, 2020.10]

Кругом и вокруг изначально употреблялись в схожих контекстах и в некоторых из них сохранили синонимию: ходить кругом vs ходить вокруг или оглянуться вокруг vs оглянуться кругом. Однако со временем их значения стали расходиться и сейчас в пространственных употреблениях вокруг вытесняет кругом.

Так, в газетном корпусе кругом встречается практически только во фразеологическом сочетании идти / пойти кру́гом (о голове), с несмещенным ударением. Причина в том, что к началу XX века кругом постепенно приобретает значение 'везде' из универсального грамматического набора, то есть идет по пути грамматикализации.

Интересно, что вокруг следует той же тенденции – однако с меньшей скоростью и бо́льшим запозданием по сравнению с кругом. Это можно проиллюстрировать на примере сочетания вокруг / кругом одни (воры, профессора, красные флаги, торговые центры и проч.)

Исходно эта конструкция передавала идею близкого пространственного окружения говорящего:

место незнакомое, вокруг (или: кругом) одни сосны и ели могучие<...> [Н. С. Лесков (1873)]

Теперь, как для кругом, так и для вокруг, в ней реализуется абстрактное значение ‘везде’, утратившее пространственный компонент:

С кем, говорю, вы революцию будете делать, если кругом / вокруг одни гады? ( = ‘везде’ , а не: *‘вокруг меня ’) [А. Н. Толстой. Хождение по мукам (1941)]

Вместе с тем поведение кругом и вокруг в этой конструкции несимметрично. Во-первых, грамматикализованные контексты с кругом появляются намного раньше, чем с вокруг, еще в начале XIX века, тогда как с вокруг – только во второй половине XX века:

Сам по-хорошему думает, — а кругом одни плуты да мошенники пользуются. [Вас. И. Немирович-Данченко. Сластеновские миллионы (1893)]

Представляете? Америка! А вокруг ― одни Ивановы… [Борис Левин. Инородное тело (1965-1994)]

Во-вторых, именно в сочетании с кругом, а не вокруг в большем разнообразии встречаются непредметные имена, не имеющие пространственных свойств. Так, для кругом одни неприятности / вокруг одни неприятности приемлемы оба варианта, однако для кругом одни плюсы / ?? вокруг одни плюсы – скорее только первый:

Я думаю, что позитива много в том смысле, что кругом одни плюсы. [коллективный. Форум: А есть ли позитив в готике? (2011)]

Таким образом, вокруг в гораздо меньшей степени грамматикализован, чем кругом и сохраняет свое пространственное значение.

В современном русском языке подлежащее при сказуемом в личной форме в некоторых случаях может опускаться:

(1) Начинаем! Поехали! [lenta.ru, 2016.05]

Однако в независимом предложении такое опущение всегда факультативно и подчиняется целому ряду ограничений. Так, опущенное (но подразумеваемое) подлежащее чаще всего обозначает лицо или объект, который выражен в качестве подлежащего в непосредственно предшествующем предложении (Kibrik 2011: 422). Эти условия соблюдены в (2), при этом подлежащее в (2) может быть восстановлено (ср. Она хочет пойти учиться), т.е. его опущение необязательно:

(2) В Минске она уже подала документы на белорусский паспорт. Хочет пойти учиться. [Комсомольская правда, 2014.07.28]

Другой набор правил действовал в древнерусском языке, где опущение подлежащего при личной форме глагола не просто встречалось чаще, чем сегодня, но во многих случаях было обязательно (Борковский и др. 2006 [1963]: 332; Зализняк 2004 [1995]: 170). Пример (3), где подлежащее отсутствует, в современном языке требовал бы выраженного подлежащего (ср. сколько ты взял того сукна):

(3) Что еси взѧле сукна того по⁞ложено на б҃ь и на тобе – 'Сколько взял того сукна, [в этом] я полагаюсь на Бога и на тебя'. [Берестяная грамота Пск. 7 (1280-1300)]

Положение дел в русском языке XIX в. может считаться переходным между древнерусской нормой и нормой современной. С одной стороны, опущение подлежащего в независимом личном предложении в XIX в. не было обязательным. С другой стороны, оно было ограничено менее строго, чем сегодня. Так, у Лермонтова в (4) подразумеваемое подлежащее мы упоминается в непосредственно предшествующем предложении, но не в качестве подлежащего, а в качестве дополнения нас. Современная норма требует выразить здесь подлежащее (ср. Мы молча повиновались ему).

(4) Он знаком пригласил нас сесть кругом. Молча повиновались ему <...>. [М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени (1839-1841)]

Ср. в (5) и (6) аналогичные примеры из текстов другого автора XIX в. В обоих подразумеваемое подлежащее выражено в предшествующем предложении в качестве дополнения:

(5) Капитан судна вошел к государю в каюту и спрашивал, куда прикажет держать путь. [Н. И. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. (1862-1875)]

(6) Знаю, что бесшабашный карьерист, без правил, только что выскочил, адмирал и влюбленный в себя… Любимец министра… А все-таки, думаю, товарищ… Стоит только доложить адмиралу, и меня вызволит... [К. М. Станюкович. Блестящее назначение (1890-1903)]

Притяжательные местоимения 3 лица его, ее, их исторически восходят к формам родительного падежа личных местоимений. В современном языке они позиционно противопоставлены существительным в родительном падеже: местоимения обычно предшествуют вершине (находятся в препозиции), а существительные – следуют за ней (находятся в постпозиции), ср. его дом vs. дом отца.

Это противопоставление сложилось относительно недавно: не раньше конца XVIII века (Виднес 1958, см. также Волк 2014). Но во времена Лермонтова оно уже существовало:

(1) Мятежники думают, что царевич Иван Алексеевич убит, и требуют выдачи его убийц. [К. П. Масальский. Стрельцы (1832)]

(2) Я сделаюсь убийцею моей матери. [М. Ю. Лермонтов. Странный человек (1831)]

Тем не менее вслед за традицией более ранних периодов в истории русского языка (Булаховский 1954: 427) постпозиция притяжательных местоимений в XVIII-XIX вв. была более частотной по сравнению с препозицией, чем сегодня. Ср. Таблицу 1, отражающую изменение соотносительной частотности сочетаний губа+его и его+губа начиная с XIX века по данным НКРЯ:

Таблица 1 вместе с тем демонстрирует, что постпозиция притяжательного местоимения не ушла полностью из современного языка. В некоторых случаях она создает эффект художественности речи, «состаривая текст», ср. (3):

(3) Срок выкупа заканчивается завтра. ― Губы его задрожали. В глазах появились непрошеные слезы. [Комсомольская правда, 2005.08]

Исходное значение слова замечание, как и глагола заметить, – зрительное восприятие: ‘увидеть и обратить внимание’:

(1) Да… разве вы не заметили на последней картинке? [И. И. Панаев. Прекрасный человек (1840)]

(2) <...> по замечаниям моим на всяком почковом дереве, в первой год его плодоприношения, родятся плоды гораздо хуже [А. Т. Болотов. Опыт над яблочными семенами (1778)]

Но уже в XVIII веке у заметить и замечание появились употребления в значении ‘словами обратить внимание на событие или свойство’

(3) ― Мило танцует, ― заметило несколько дам почти в один голос. [И. И. Панаев. Прекрасный человек (1840)]

(4) вы нигдѣ при чтенiяхъ моихъ не изволили сдѣлать замѣчанiя вашего, и потому я не знаю, какое мѣсто или слова мои противны мнѣнiю иволѣ вашего величества.» [А. С. Шишков. Записки (1780-1814)]

Это калька с французского remarquer, которое имеет и значение ‘обратить своё внимание на что-л., заметить посредством наблюдения’, и значение ‘выразить словами своё наблюдение, размышление’.

Существительное remarque (f) буквально значит ‘наблюдение’, но чаще употребляется в смысле ‘устный или письменный комментарий по какому-л. поводу, изложение своего мнения’ (откуда заимствовано рус. ремарка). В современном языке существительное замечание больше не употребляется в своем прямом первоначальном значении, как в (2), тогда как глагол сохраняет значение зрительного восприятия:

(5) Идя, заметила впереди себя белую "Волгу" [«Даша», 2004]

В. привычный описывается однозначно -- как ‘привыкший к чему-либо’, с примером (1), описывающий свойство субъекта: того, кто привык:

(1) Адам привычон к бѣдамъ (XVII в).

Между тем в конце XVIII- начале XIX века наблюдается разброс интерпретаций для именных сочетаний с прилагательным привычный. Ср. во-первых, метонимическое по отношению к (1) привычный слух / привычный нрав – ‘тот, который свойствен привыкшему или быстро привыкающему к чему-либо человеку’, как в примерах (2 и 3), и во-вторых, свойство объекта, а не субъекта, как в: привычные истины – ‘те, к которым привыкли’ в примере (3):

(2) <…> как они мастерски читают стихи: самый привычный слух (= ‘слух человека, который привык’ -- субъект) не отличит их от прозы. [С. П. Жихарев. Записки современника (1806-1809)]

(3) Читатель знает, что я нраву привычного (= ‘нрав человека, который привыкает’ -- субъект), а от привычки рождаются скоро и пристрастии. [И. М. Долгоруков. Повесть о рождении моем <…> (1791-1822)]

(4) <…> дерзкомыслящие сочинения, которые <…> своими доводами против привычных истин (к которым привыкли -- как к объекту) меня в оных утвердили. [М. М. Щербатов. Разговор о бессмертии души (1788)]

Общая тенденция в истории этого прилагательного состоит в унификации его аргументной (то есть субъектно-объектной) ориентации. Немногочисленные случаи метонимии типа (2-3), внимание к которым привлек пример Лермонтова, полностью исчезают уже во второй половине XIX века. Конкуренция субъектной и объектной интерпретаций осталась, так сказать, в чистом виде. Однако долгое время она была не так важна, потому что эти интерпретации были распределены по одушевленности: объектная интерпретация ('к чему привыкли') касалась неодушевленных имен – в основном, непредметных, как привычный страх, привычная деликатность, вежливость и проч., а субъектная ('кто привык') оставалась единственной для контекстов с одушевленными существительными, ср.:

(5) Медленно и осторожно двинулись привычные лошади вниз с горы. [М. П. Старицкий. Червоный дьявол (1896)]

(6) Тирольский <…> ласкал бледные руки молодой женщины развязным жестом привычного сердцееда. [А. Н. Будищев. Катастрофа (1897)]

(7) Артемий был привычный человек и по целым неделям мог ходить по горам. [Д. Н. Мамин-Сибиряк. На пути (1900)]

Первые примеры объектной интерпретации возникают в контекстах с одушевленными именами на рубеже XX-го века (в более ранних текстах в корпусе их мало). Они затрагивают так называемые реляционные существительные, то есть такие, у которых есть своя синтаксическая связь, как это бывает у имен родства -- мать Х-а, брат Х-а и под.; ср. также: хозяин Х-а, руководитель Х-а, гость Х-а и др.. Поскольку синтаксическая связь обязательна, она «стремится» участвовать в интерпретации сочетания. Самая естественная в этом случае интерпретация – объектная: привычный гость как ‘гость, к которому привыкли хозяева’, ср. мало естественное: ??‘гость, который привык к хозяевам’ или: ???‘руководитель, который привык к подчиненным’, (8-10):

(8) <…> это был тоже переодетый, но привычный гость дворца (‘гость, к которому привыкли во дворце’) великой княжны <…> [М. Н. Волконский. Кольцо императрицы (1896)]

(9) Разрыв с привычным товарищем (‘товарищ, к которому привык рассказчик’) по деятельности был страшно тяжел <…>. [Н. А. Морозов. Повести моей жизни (1906|1928)]

(10) Франц Иванович, самый безмолвный привычный собеседник, сидел сбоку. [Ю. Н. Тынянов. Пушкин (1935-1943)]

Cр. также более раннее:

(11) <…> между этими привычными (‘для хозяев’) гостями встречались <…> профессора Академии художеств <…>. [М. А. Корф. Записки (1838-1852)],

а также:

(12) <…> въ большихъ городахъ всѣ публичныя зрѣлища, театры и даже городскія и загородныя гулянья имѣютъ привычныхъ посѣтителей (des habitués, какъ говорятъ во Франціи) <…>. [Ф. М. Толстой. Фантастический раcсказ (1853)]

К середине XX века множественные объектные контексты (привычные слушатели, соседи, посетители, друзья и под.) дают возможность переинтерпретировать и нереляционные имена как объектные, (13):

(13) <…> город порабощен привычным драконом <…> [Игорь Губерман. Власть внушения // «Юность», 1972]

В газетном корпусе объектная интерпретация для одушевленных существительных уже единственно возможна (14), если не считать возникшей в начале XX века конструкции привычный ко всему, в которой сохраняется субъектность – за счет того, что объект привычки в ней эксплицитно обозначен (привык ко всему), ср. (15):

(14) <…> в верхней части таблицы, мы находим Швейцарию, Канаду <…> и прочих привычных лидеров подобных рейтингов. [Московский комсомолец, 30.01.2017]

(15) Я человек здоровый и привычный ко всему. [М. А. Осоргин. Сивцев Вражек (1928)]

Таким образом, свобода в аргументной ориентации для привычный уже практически изжита (за редкими исключениями в художественной литературе). Если еще 100 лет назад сочетания привычный тамада или привычный герой можно было понять как 'человек, который привык быть тамадой или героем', то современному носителю русского языка, как видно из примеров (16-17) такая интерпретация уже непривычна: для него это те, к которым привыкли в этой роли:

(16) Причем не было привычного тамады, а свою свадьбу ребята Максим и Алиса поочередно вели сами. [С. Н. Есин. Дневник (2008)]

(17) «Варкрафт» будет включать привычных героев и существ из вселенной игры: орков, грифонов, волков. [lenta.ru, 26.04.2016]

Победа объектной интерпретации была обеспечена не только внутренним развитием сочетаемости привычный, но и давлением аналогов, то есть других прилагательных типа понятный, тоже имеющих двух участников (кто понимает кого / что), но исключительно объектную интерпретацию: понятный вопрос / сюжет / человек = ‘которого поняли’. Правда, в XVIII веке в переводных текстах (видимо, под влиянием исходных языков) и у этого прилагательного допускался субъектный вариант:

(18) Вы о чем ни имеете сочинять наставление, старайтесь быть кратким, дабы тотчас то затвердили понятные (‘понимающие’) разумы и верно б в памяти содержали <…>. [В. К. Тредиаковский. Горация Флакка «Эпистола к Пизонам о стихотворении и поэзии» с латинских стихов прозою (1751-1752)]

(19) <…> кромѣ природы ничто не можетъ человѣка къ наукамъ учинить понятнымъ (то есть ‘сделать понимающим науки’): <…> [Письмо [1] (перевод с нем.) // Праздное время въ пользу употребленное. 1759 Годъ съ Іюля мѣсяца, 1759]

Употребления в головах в значении ‘в изголовье’ встречаются еще в древнерусском языке, как в примере (1) из Повести временных лет. Здесь идет речь о князе Святославе, который ходит в военные походы "налегке", не имеет шатра и спит, подложив под себя конское снаряжение:

бѣ бо и самъ хоробръ и легокъ. (...) ни шатра имѧше. но подъкл(а)дъ постилаше. а сѣдло въ голова(х). – был же храбр и легок (...) Шатра он не имел, но стелил потник, а седло [клал] в изголовье [Повесть временных лет по Ипатьевскому списку (1110-е)]

Заметим, что уже тогда конструкция в головах (у X-а) была лексикализована: существительное голова стоит во множественном числе независимо от количества лежащих людей, что на современный слух звучит парадоксально.

В современном языке выражение в головах вытеснено конструкцией в изголовье, несмотря на то, что окказиональные употребления можно встретить в художественных текстах вплоть до конца XX века:

Дина Варгафтик принесла два вазона с геранью и поставила у покойника в головах. [Аркадий Львов. Двор (1981)]

Интересно, что во времена Лермонтова изголовье обозначало исключительно подушку, ср:

Правая рука его была изголовьем, левая покоилась на замке лежащего у ног пистолета. [В. Т. Нарежный. Российский Жилблаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова (1814)]

постелию служит камыш, изголовьем куст ракитовый, одеялом темная ночь осенняя [Н. М. Карамзин. История государства Российского: Том 10 (1821-1823)]

В современном значении слова изголовье представлена двойная метонимия: вначале от головы как части тела к объекту, для нее предназначенному, а после – от объекта к пространству вокруг него.

Холодное оружие, которое терские казаки переняли у горцев. Шашка похожа на саблю, но отличается от нее тем, что у нее нет гарды (приспособления, которое защищает кисть от ранения). Такое оружие позволяет вести стремительный бой на ограниченном пространстве. То, что свинья разрублена именно шашкой, – это знак бессмысленного погрома, пьяного бесчинства: горец не станет осквернять мусульманское оружие о свинью.